Последняя самоходная зенитка поливала её свинцом до последнего, пока Миланье, подобно зомби, брела к той прямо в лоб, не пытаясь увернуться. Снаряды или рикошетили в стороны, или зависали перед ней и осыпались на землю, так и не достав до её хрупкого тельца.
И когда всё было кончено, всё так же бормоча про себя что-то, Миланье оглянулась вокруг. Её не интересовало то, что у неё огромная сила, или то, что она смогла победить тех, кого не смог сокрушить ни один другой демон, причём в одиночку. Она лишь бормотала о том, как ей больно и одиноко, бесцельно оглядываясь потухшим взглядом. Стояла забрызганная кровью в изорванном платье — своеобразный символ войны между людьми и демонами, где в конечном итоге победила лишь смерть, сломанные жизни и разрушенная психика.
Пошёл дождь, смывая кровь и грязь. И под этим дождём стояла одинокая фигура, которая как обрела всё, так и потеряла абсолютно всё. Хотела всех сделать счастливыми, но заместо этого уничтожила их.
Прошла минута.
Прошло пять минут.
Прошло десять минут.
Тихие бормотания можно было расслышать, только если ты стоял рядом. Они слетали с её губ, словно какая-то странная однообразная музыка, которую никто не слышал и что не предназначалась для чужих ушей. Потому что своих у неё уже почти не осталось.
— Я ненавижу за это… мне так холодно… зачем вы это сделали… зачем вы заставили меня… я ненавижу… ненавижу… одиноко и холодно… мне так холодно… Я… ненавижу себя… я ненавижу себя… ненавижу себя…
Через шелест и пелену дождя, обрушившегося на землю, послышался плач, громкий и одинокий.
Кент возвращался обратно. Шёл через бескрайнее кладбище как техники, так и людей. Он не боялся ничего. Уже не боялся. Война, которая приносила в его жизнь смысл, теперь убивала внутри него всё, что осталось. И его уже не интересовало, что ждёт его потом, в конце этого небольшого расстояния. Он лишь знал, что надо было закончить дело. За поступком следует последствие. За ошибкой — её исправление. За преступлением — наказание.
Это было его наказанием за все ошибки, которые он допустил. Теперь он мог лишь исправить их. Хотя бы немного выправить ситуацию, которая стала хуже некуда. Но перед этим Кент хотел бы увидеть Миланье, посмотреть ей в глаза, чтоб сделать правильный выбор.
От базы не осталось ровным счётом ничего. Разрушенные здания, перевёрнутая и переломанная техника, остовы сгоревших машин. В некоторых местах были кратеры. За время дождя, что уже успел обрушиться на этом место, в них скопилась вода, образовав небольшие озерца. В некоторых из них виднелась полузакопанная техника, и только одному богу известно, сколько ещё оказалось погребено под землёй.
На ходу Кент подбирал разбросанное обмундирование. Оно всегда нужно в этом мире. А на нём, кроме комбинезона, ничего и нет. Даже шлема.
За базой его ожидала не менее интересная картина. Множество танков, некоторые из которых торчали из земли, будто воткнутые каким-нибудь великаном, передом или задом. Некоторые из них представляли из себя просто смятые консервные банки, у части отсутствовали башни, некоторые были сплющены сверху и буквально вмяты в землю.
Седьмая танковая дивизия встретила смерть в неравной битве с неприятелем. По прикидкам Кента, трёх-четырёх таких демонов было достаточно, чтоб полностью уничтожить все войска на территории ада.
Он поднимался всё выше и выше на сопку, зная, что Миланье скорее всего ушла этой дорогой.
Откуда?
Её следы разрушения мог прочитать даже слепой. Где есть погром, там была она.
И как бы ни хотел ошибаться Кент, нашёл он её именно там, где ожидал.
На вершине холма в центре поля боя, окружённая смятой техникой и трупами солдат, сидела Миланье. Расположилась к нему спиной, сидя на колесе перевёрнутого набок и утопленного в землю джипа, разглядывая бескрайние поля перед собой, которые иногда расчерчивали участки леса.
Он крался. По крайней мере надеялся, что его не слышно. Автомат, подобранный среди трупов и искорёженной техники, казался непомерно тяжёлым, а мушка плясала, когда он пытался прицелиться Миланье в голову.
На что он надеялся? Чего хотел получить в конце? Это?
Он знал ответ и знал, что требует от него долг.
Но Миланье, казалось, даже не замечала его. Продолжала сидеть спиной и разглядывать равнины. Только её голос показал Кенту, что она уже знает о его присутствии.
— Говорят, что здесь, под равниной, спит крепко титан, который устал от суеты и построил себе дом под землёй, — тихо сказала она. — Если загадать желание, стоя здесь, то он может услышать его во сне и исполнить.