Миланье молча смотрела на него, после чего неожиданно рассмеялась, утирая слёзы с глаз.
— Какая странная причина! Но теперь я… кажется, понимаю тебя, — улыбнулась она и вновь повернулась к нему спиной. Миланье нравился этот вид. Не разрушенные и раскиданные повсюду бронированные повозки малумов, а равнина, что уходила за горизонт. — Тогда я помолюсь за то, чтоб ты обрёл свой смысл жить, помимо войны.
— Лучше помолись, чтоб для тебя всё закончилось хорошо, — ответил Кент.
— Незачем, — без страха ответила Миланье. Она видела в смерти избавление от собственных страданий. Для Миланье это было как ещё одно путешествие, и она скорее желала её, чем боялась. — Пусть я и ребёнок, но тоже знаю, что ты должен сделать, ведь такова воля твоих господ и народа. Нельзя прощать за смерть своих врага. Мы бы тоже не простили. Да и я не могу контролировать силу. И мне больно, когда я вспоминаю, что случилось с моей семьёй и близкими. Мне некуда идти, больно и грустно. Теперь я тоже не хочу жить, потому что не вижу смысла.
— Ты просто ребёнок, который ничего не понимает, — покачал он головой.
— А дети не могут чувствовать и желать искренне? Я ребёнок, но мне тоже грустно, больно и одиноко так же, как и тебе. Нас с тобой отличает только возраст.
— И жизненный опыт, Миланье.
Они замолчали. Миланье больше не хотела и не собиралась продолжать разговор. Она поцеловала в лоб уже подгнившую дурно пахнувшую голову той, кто заботился о ней наравне с матерью, и аккуратно положила рядом с собой.
— Это не имеет значения. Теперь уже ничего не имеет значения. Правда в том, что мы враги, мы просто обязаны друг друга убивать, и ты это знаешь, — спокойно ответила она.
Теперь Миланье просто ждала собственной смерти. Ей было грустно, но и в то же время спокойно от того, что всё скоро закончится. Она так хотела посеять мир, но собственными руками убила сотни малумов, если не больше. Заслуживает ли она жизнь после этого? После того, как её даже приняли к себе, а она всех убила?
Так будет лучше для всех, — подумала она, и эта мысль как вызвала у неё улыбку, так и скребнула сердце. — Я хочу быть до последнего той, кто достоин носить второе имя Пеймон.
Но время шло, а темнота не наступала. Миланье начала нетерпеливо ёрзать на месте, страх, вроде как ушедший, возвращался к ней, заставляя трепетаться её сердце всё сильнее и сильнее.
— Кент? — тихо позвала она. — Ты здесь?
— Здесь, — хмуро ответил он.
Миланье не знала, как правильно сказать, потому спросила прямо в лоб.
— Когда ты меня убьёшь?
— Зачем мне это делать? — ответил он вопросом на вопрос, на что Миланье удивлённо посмотрела на него. Его оружие было опущено, а взгляд буквально сверлил её каким-то нещадным упорством и непоколебимостью. — Что теперь вообще имеет смысл?
— Убивать? — захлопала она глазами. — Потому что я… враг? Я убила их, — неуверенно кивнула она на поле боя. — Ты должен меня ненавидеть за это. Ведь вдруг я сделаю это ещё раз?
— Я знаю.
— И… ты должен меня… убить? Так же хочешь ты?
— Так хочешь ты, Миланье. Ты очень умный и хитрый ребёнок, но всё же ты ребёнок. Ты не понимаешь слишком многого, потому что не сталкивалась с этим.
И ты боишься. Боишься саму себя.
— Поумнее тебя, — фыркнула она.
— Поумнее, — кивнул Кент. — А когда вырастешь, станешь вообще недосягаемой для меня. Но пока тебе не хватает мозгов и жизненного опыта.
— Это не имеет значения!
— Вот именно потому что ты так говоришь, это и важно, — хмыкнул Кент. — Я не буду убивать тебя.
— Ты должен!
— Но я не хочу убивать тебя. И я не буду этого делать.
— Тогда… тогда я это сделаю! Если ты не убьёшь меня, я убью тебя! — выкрикнула она, выхватив непонятно откуда пистолет. — Я думала, что до этого не дойдёт, но… Но я сделаю это! Слышишь?! Я убью тебя, если ты не убьёшь меня!
Миланье была похожа сейчас больше, чем когда-либо, на ребёнка. На упрямого глупого ребёнка, убеждённого в собственной правоте. Упрямое лицо, упрямый взгляд. Такие, как она, с трудом отступают от собственных идей и планов.
— Тогда тебе придётся сделать это, — низким голосом ответил Кент. — Я не буду стрелять. Ты дура. Маленькая дура. И вылечит это лишь время.
— Нет! Я приказываю! Ты должен убить меня, или я убью тебя! Я клянусь, если ты…