— Прощаю, — тихо произнёс Кент.
— А? — не поняла Миланье, подняв на него глаза.
— Я прощаю тебя за то, что ты сделала, — повторил он громче и увереннее.
Неожиданно для неё, Кент слабо улыбнулся. Этот большой малум редко улыбался, а если делал это, то как-то криво, со злостью или ехидством. Однако сейчас он просто улыбнулся, мягко, по-взрослому тепло. У Миланье задрожали губы.
— П-прощаешь? — пробормотала она. — Я же убила всех малумов… твоих собратьев…
— Уже ничего не изменить. Мёртвых не вернёшь к жизни, а твой поступок не исправишь, — он огляделся, после чего вновь посмотрел на неё. — И всё же я прощаю тебя, Миланье, даже если ты меня пристрелишь. Прощаю за всё, что ты сделала.
Миланье приоткрыла рот, словно желая что-то сказать, но её губы задрожали, и она разревелась. Бросилась к Кенту и уткнулась ему в живот.
Кент аккуратно поднял её на руки, прижав к себе.
— Мне так жаль… я… я…
— Я знаю, — похлопал он её по спине своей огромной ладонью.
Он действительно знал. Тот, кто не раскаивается в собственных поступках, не будет ощущать боль. Тот, кто не раскаивается так же сильно, как и она, не будет искать собственную смерть. В конечном итоге Миланье была маленьким, хитрым, искренним и очень умным демоном-ребёнком.
Но в первую очередь ребёнком.
Тем, кому ещё предстояло многому научиться и многое понять. Стать куда более опытной, чтоб в конечном итоге стать сильнее. Понять, что война — это насилие, и одним словом «прости» или «прощаю» её не изменить. Но именно эти слова могут сыграть свою роль в круговороте насилия. И нарушить порочный круг — это тоже надо иметь силу.
Она хотела простить, хотела показать, что война не имеет смысла. Хотела решить миром, но споткнулась под конец, поддавшись эмоциям. Она всё разрушила, оказалась недостаточно сильна. Но она ребёнок, ей ещё многому стоит научиться. Даже взрослые не всегда способны на такое.
Миланье не была плохим ребёнком, однако содеянное может утащить её на дно. Сделать куда более страшным демоном, учитывая её силы. Она может стать настоящим чудовищем, которое будет ненавидеть всё, но в особенности — саму себя. Потому что то, что случилось отложит отпечаток на неё и никогда не оставит в покое.
Прощение было важно для Миланье, чтоб произошедшее стало уроком, а не якорем, который будет её топить. Не шрамом, а опытом, к которому однажды она прислушается и сделает то, что не сделали другие. А пока…
— Я не хочу, чтоб было войны… — пробормотала она, уткнувшись в него. — Не хочу убивать и видеть убитых.
— Значит, таков твой смысл жизни. Теперь он у тебя есть. Как и у меня.
Они уходили в сторону ближайшего леса. Кент не сомневался, что там всё зачищено в ближайших нескольких десятках километров, от чего им не грозит встретить монстра или какую-нибудь тварь. Что касается солдат, они либо возвращаются на базу, либо окапываются на месте. Но с Миланье они заранее заметят любого противника по нюху или взглядом.
Кент собирался уйти как можно дальше от вторжения людей, чтоб спрятать Миланье от этого кошмара хотя бы на время. Как во имя её самой, так и во имя людей. Потому что после всего случившегося она то и делает, что плачет и грустит. Ей больно, и нужно время, чтобы смириться с новой жизнью. Но достаточно небольшого толчка, и вполне возможно, что она слетит с катушек и устроит всем ещё один Армагеддон. И тогда от армии людей может мало что остаться, как и от самой Миланье. Она всего лишь ребёнок, и такое, что не все люди выдерживают, её и подавно сломает.
— Думаю, мы сможем проскочить, после чего уйдём дальше вниз. Знаешь, что там? — покосился он на Миланье, стоявшую около него.
— Приблизительно. Зачем нам туда?
— Надо спрятаться и передохнуть. Да и вообще, тебе на войне не место.
— Почему?
— Потому что ты всего лишь глупый ребёнок, — ответил Кент и оглянулся. Он рассчитывал пройти глубже в лес и укрыться там со своей новой компаньонкой, после чего уже на утро двинуться дальше, удаляясь от основного направления движения войск.
Что будет дальше?
Кента не было ответа на этот вопрос. Но одно он знал точно — у него есть смысл жить и двигаться вперёд. Даже если это будет трудно и больно. Даже если он потерпит крах в конце и умрёт. Кент не станет жалеть из-за своего выбора.
Не задумываясь над тем, что он делает, Кент как-то на автомате взъерошил волосы Миланье по макушке.
Как появился этот смысл маленькой, пока ещё тусклой искоркой в груди у той, кто сейчас стояла рядом с ним. На его касание она ответила слабой улыбкой, глядя на лес. Перед ней открывался новый мир, от чего Миланье готовилась к одной из самых важных вещей в своей жизни — оставить всё в прошлом, чтоб начать жизнь по новой.