— Чтоб тебя тяпкой огрели…
— Тяпа-тяпа-тяпа-тяпа…
А с земли на Кента смотрела злобная рожица.
Что касается Миланье, то спроси, зачем заниматься подобным, ответить она бы не смогла. Просто сама не знала, зачем это делает. Её словно что-то тянуло нарисовать именно на его странных каракулях, тянуло так сильно, что даже хвост чесался. Это было схоже с тем, когда дети делают что-то — отколупывают краску, ковыряют парту или рисуют на стене, но поймай их за этим и спроси: «Какого чёрта ты делаешь?!», они просто не смогут ответить.
Потому что сами не знают.
Вот и Миланье не знала. Но вот новая каракуля на земле, начерченная малумом, притягивала взгляд. Просто просилась быть изрисованной. И кто она такая, чтоб отказывать себе в этом?
Да. Она — демон.
Глава 7
Сумка нашлась. Всеми правдами и неправдами, удачами и молитвами, роялями в кустах, под кустами и в воде, но нашлась. Не нашлось автомата — его он забыл в БПР-е. Оттого мог только чесать голову и оправдывать себя тем, что тот бы всё равно в реке утонул. Признаваться в том, что он затупил, у Кента не было никакого желания, как и чувствовать себя идиотом.
А чувствовать было за что — точно такую же сумку он мог снять с другого разбитого БПР-а, если бы и про него не забыл.
Не подумал, — поправил он сам себя.
Внутри сумки всё как лежало, так и осталось лежать. Пусть рюкзак и был герметичным, вода всё же попала внутрь, от чего ему сначала пришлось её вылить. Однако содержимому это ни капельки не повредило. Что могло намокнуть, было в обёртке, что не могло, то не могло.
Нашёл он его, кстати говоря, в километре ниже по течению, зацепившимся за какую-то корягу.
— По крайней мере у нас есть чем перекусить, верно, мелочь? — глянул через плечо.
За ним, слегка надувшись, стояла Миланье. И дуться ей было за что. Вчера за её выходки Кент стянул свой ремень и связал её руки за спиной. В отместку она затоптала ему рисунок, за что и поплатилась — он снял один шнурок и связал ей уже ноги. Тогда она стала доставать своим недовольным «тяпа-тяпа», как кошка под окном.
Шишка вместо кляпа смогла прекратить этот поток недовольства, ограничив её лишь возмущённым мычанием.
Недолго длилось сопротивление, недолго Миланье мычала — через полчаса она уснула. Кент запихнул её в импровизированную палатку, и та даже не удосужилась проснуться, сладко посасывая шишку, как соску. Сам же остался на страже порядка и спокойствия до первой твари, которая смогла бы их сожрать. Но не сожрала. А под утро он позволил себе немного поспать, хотя сном здесь и не пахло — он, казалось, вообще не спал, слыша всё.
Был в полудрёме — наиболее точное описание его состояния.
Но этого пока хватало, чтобы быть относительно бодрым и начеку. Пока. Но постоянно это длиться не могло. Рано или поздно общая усталость свалит его, и тогда…
Тогда есть интересные вещества из аптечки, которые оттянут момент. Но опять же, это лишь временно решение. Рано или поздно его отключит, и как бы Кенту хотелось, чтобы это не было где-нибудь рядом с логовом какой-нибудь демонической твари. Вот если бы он умел предсказывать будущее и смог бы сказать, какая ночь безопасная… Но по закону подлости именно в ту ночь, когда он отрубится, его и сожрут.
Можно было бы попытаться возложить часть караула на мелкую…
Кент внимательно посмотрел на демонёнка, которая сейчас заглядывала в его сумку, и откинул эту идею. Слишком опасно. Довериться демону… ещё и ребёнку… того, кого они собственноручно сбили…
И зачем тогда я таскаюсь с ней, если толка никакого?
Ответ прост — она похожа на ребёнка, поведение как у ребёнка и ему её жалко. Не настолько жалко, чтоб дрожать над ней, но и не плевать.
И это совершенно не значило, что он доверит ей дежурство. То, как девочка себя ведёт, совершенно не значит, что она не вскроет ему глотку, если выпадет такой момент. В конечном итоге они — враги. Естественно, что лишь по своим подозрениям избавляться он от неё не будет, но и проверять на честность не собирается.
Так в нём уживались подозрительность с недоверием и жалость, которые друг друга нивелировали.
Что касается Миланье, то такие мысли даже не лезли ей в голову.
Предательство, удар в спину, обман?
Вы шутите? Еда!
Её мысли сошлись на прозрачной бумаге «целлофане», которую она увидела и в которой точно была еда. Не самая вкусная, но еда. По крайней мере именно это она выучила для себя, когда малум покормил её. И теперь, видя столько штучек в прозрачной бумаге, её живот требовательно бурчал, а сознание упёрто говорило — там еда. Даже если на еду это и не походило.
Она даже порывалась несколько раз протянуть руку или как-либо попросить, но раз за разом её останавливала гордость. Чтоб она клянчила еду после того, как он засунул ей шишку в рот! Обида не проходила, но и на то, что этот олух попросит прощения, она не рассчитывала. Такую невоспитанную свинью надо было ещё найти. Потому она просто дулась, как воздушный шарик, показывая своё недовольство и бурча животом от голода, загнанная сама собой в угол.