Прикинув примерно расстояние отсюда до фронта с учётом того, что там теперь есть газовое облако, и до возможного транспорта, Кент выбрал второй вариант. Зомби не могли далеко уйти от того места, где погибли. А значит, сегодня они вполне могут добраться до того места.
— К-кент? — тихо позвала Миланье.
— Да.
— Почему ты такой тихий?! Я думала, что ты ушёл! — обиженно заявила она. — Ты не должен меня оставлять!
— Почему это?
— Я — Миланье Пеймон! Я дочь самой госпожи Лерайе Пеймон! Прояви ко мне хоть немножко уважение и сострадания! — а потом неожиданно тоненьким и очень жалобным голоском добавила. — Пожа-а-алуста.
— В любом случае, мы здесь закончили и теперь…
— Идём к фронту?! — в её голосе проскочила радость.
— С чего ты взяла? — нахмурился Кент.
Миланье фыркнула. Вот уж точно глупый малум, неужели он подумал, что она не догадается до его гениального плана? Особенно если учесть, что тот же самый план пришёл и ей в голову.
— На фронте ты точно встретишь своих малумов. Иначе плутать тебе здесь, о-о-о-о… — протянула Миланье, показывая, как долго ему плутать. — А значит, для тебя это единственное спасение!
Она встала в позу, словно говоря: «Давай же! Хвали меня! Хвали меня полностью!» Но Кент ограничился только:
— Понятно, — за что в ответ услышал лишь «Тц». — Как бы то ни было, сейчас мы прогуляемся в другую сторону. Надо кое-что найти.
— Это связано с некросомами, верно?
— Почти. Всё, теперь двигаем.
— Погоди-погоди, — быстро остановила его Миланье. — А как же я?
— А что ты?
— Я же ничего не вижу! Как я пойду за тобой? — вновь жалобная мордаха смотрит на него, невинно шмыгая носом. — Я бы с радостью, но… как же мне идти за тобой? Я упаду, ножку сломаю. А мне мои ножки дороги, как и глазки!
От уменьшительно-ласкательных «ножки» и «глазки» Кенту хотелось кривиться. Однако то, что правда была на стороне Миланье, он тоже понимал, путь и нехотя. Потому что…
Пять минут спустя…
Миланье, счастливая, как кошка, налакавшаяся сметаны, сидела на шее Кент. До этого она тоже сидела на шее у Кента, однако теперь она это делала в буквальном смысле слова. Весело болтала ногами, стукая пятками по его груди, что-то мурлыкала под нос и вела себя вполне беззаботно. Её глаза были перевязаны белым бинтом и выглядели так, словно она готовится играть в жмурки.
Кенту такой поворот был не по душе, однако поделать он ничего не мог. Если она пойдёт пешком, это займёт слишком много времени. Просто бросить её ему теперь даже в голову не пришло. Однако служить ездовой живностью для неё, — а Миланье именно так его и воспринимала, — он не хотел.
— Вы такие странные. Вроде и как демоны, вроде всё то же самое, а вот, например, рожек нету, — она похлопала его по каске. — Как недодемоны. И сейчас даже ухватиться не за что. А вот были бы у тебя рога…
— Были бы у меня рога, я был бы одним из самых несчастных на свете, — буркнул Кент, однако Миланье шутку не поняла и не оценила. Возможно даже, что такого выражения у них и нет.
— Ну почему же… Большие такие…
— Ага.
— А так у тебя вообще ничего нет. Жаль. Мог бы сойти за настоящего демона, — Миланье вздохнула так, словно её это действительно волновало. — Но как бы то ни было, ездить на тебе одно удовольствие.
— Я тебя сейчас сброшу, — рыкнул Кент.
— Эй, я же сделала тебе комплимент! — возмутилась Миланье.
— Если бы я сказал, что твой голос очень полезен, так как противный и работает как будильник, тебе было бы приятно?
— Эм… нет, — тихо ответила Миланье, поняв свою ошибку. Однако молчала недолго. — А у меня действительно противный голос?
— Когда как.
— А мама говорит, что красивый. Что я очень красиво пою. Хочешь послушать?
— Ага, в лесу, где бродят зомби, водятся хищники и могут находиться враги. Да, давай, мне кажется, что это очень хорошая идея.
— Правда? — обрадовалась Миланье.
— Нет! — рявкнул тот в ответ. — Ты чо, дура?!
— Не дура я! Сам-то неправильно говоришь «что». Оно произносится как «што».
— Ты что, самая умная?! Тебе-то вообще откуда знать, как правильно на человеческом языке произносить это?
— Потому что я понимаю тебя! И слышу, как ты неправильно говоришь, необразованный малум! — возмущению Миланье не было предела. Её называет дурой, но сам даже на собственном языке говорить не может нормально.
— Ты чо…
— Что!
— …прикопалась?! Я тебя и так несу на себе, так что уткнись в тряпочку там.
— У меня нет тряпочки!
— Как же ты достала… — выдохнул Кент. — Ей богу, не заткнёшься, я тебя рогами к ближайшему дереву прибью, ты поняла? Будешь висеть здесь, пока не сдохнешь от голода.