Круг нам очертили шире, чем в прошлые разы, по моей просьбе. Хотелось попробовать несколько идей, которые возникли у меня, во время прочтения книги.
Моя насыщенность была на уровне сотни, но как оказалось это не важно. В круге поединка, я мог потратить её всю, потому что за ним – она вернётся в то состояние, в котором была. И это было очень приятным открытием. Более того, по моей просьбе и с согласия оппонента, круг можно было затемнить от внешних взглядов других людей, кроме, естественно, тренеров, которые следили за тем, чтобы мы не отдыхали. Но на самом деле, мы и не собирались.
Лезвие на руке, чуть короче, чем обычно. Даже не достаю щит, превращая левую руку в копию клинка на правой. Обоерукий боец. Почему я раньше не подумал об этом? Ведь мне гораздо проще уходить с линии атаки, чем принимать её на щит. Ничем, кроме своей глупости и недальновидности оправдать то, что я раньше к этому не пришёл, я не мог.
Добавляю в мышцы энергии, чтобы двигаться быстрее, добавляю реакции, чтобы улавливать больше движений врага. Да, насыщенность почти на нуле, но сейчас моя цель победить. Служивый прищурясь смотрит на меня, словно понимает, что в этом бою я собираюсь победить, но пока не понимает как. Сейчас я ему объясню.
Настолько резко бросаюсь вправо, что чуть не теряю равновесие, однако успеваю, в последний момент, выправиться и нанести режущий удар ему по икре.
Служивый пытается отмахнуться, но не успевает, а я уже сзади. Удар по спине, он разворачивается, но я быстрее и правый бок тоже окрашивается красным.
С невозможной для человека скоростью, Служивый всё-таки задевает меня наотмашь ятаганом и успевает ударить второй рукой, в которой зажат щит.
Слегка отступив, я улыбаюсь его недоумению. Он сам не знает, как так получилось, что он меня задел, когда я так двигался. Более того, то, что я могу так двигаться, уже само по себе повергает его в шок, однако я не останавливаюсь.
Для него это было смазанным движением, которое оставило ему 1 ХП, но на самом деле всё было сложнее.
Рывок прямо к цели, подсесть и максимально вдавить кинжал в самое дорогое любому мужчине место. Если бы я не знал, что тут подавлены болевые ощущения и остаются только маркеры боли, то я бы не рискнул совершить этот приём, но так как я знал, а мне необходимо было проверить – я всё-таки провёл его.
Хруст и победа в поединке. Служивый приходит в себя на земле, а ко мне подходит тренер Степаш и, кладя руку на плечо, почти с нежностью говорит:
- Я даже растрогался, ты молодец! С завтрашнего дня я буду гонять тебя в три раза сильнее. Это моя тебе благодарность,- и он развернулся и ушёл с Арены.
А я остался стоять. Благодарность. В три раза. Благодарность. Как-то эти два понятия не хотели совмещаться в моей голове. Я хоть и решил, что надо всерьёз заниматься прокачкой себя любимого, но не настолько же! Хотя, почему нет? Может быть, именно это даст необходимый толчок моему развитию. Коленкой. Под зад.
- Ловко ты меня, - просипел Служивый.
- В том то и дело, друг, в том то и дело, - после недоумённого взгляда пришлось объяснять, - да я, понимаешь, по дурости, все таланты в силу влил. А нужно было в ловкость.
- Тьфу,- рассмеялся он,- нашёл проблему. Ты просто новичок и многого не знаешь. Хотя, конечно, после избиения говорить тебе, что ты новичок, как-то…
- Ничего, ведь так и есть, а суть моей победы, почти та же, что и у Милдена.
- Согласен, так вот, о чём я говорил, когда ты меня перебил?
- О том, что это не проблема поменять таланты, если я правильно понял.
- Конечно не проблема. Подходишь к жрецу Бога, которому ты поклоняешься – и он тебе обнуляет их. Правда, сделать это можно всего дважды, но думаю, что тебе как раз очень нужно!
- Слушай, отличная новость! Ты, ну просто очень меня порадовал.
- А вот ты меня не очень, - он передёрнулся и, поправив штаны, спросил, - кстати, я тут думал о том, что можно получить редкие и уникальные классы, если совершить что-то героическое. У тебя на примете нет чего-то такого?
- Ты знаешь, может быть и найдётся, нужно подумать, - не знал, ну вот не знал я, как его приплести к Храму, чтобы помочь, ведь действительно мало тех, кто сразу ко мне отнёсся по-доброму и с душой, - я постараюсь придумать, кстати, у тебя есть, быть может, мирные профессии?
- Конечно, только, - он огляделся по сторонам, чтобы никто не проходил рядом и, понизив голос, сказал,- не говори никому, но я очень люблю рисовать. Хорошо рисую по тканям и могу писать картины. На самом деле, я гораздо больше времени уделяю художественному искусству, нежели искусству войны. Во втором меня во многом выручает опыт, наработанный механически, но, как видишь, когда сталкиваюсь с чем-то новым – для меня это не просто.