– Хорошо, посмотрим на сколько меня хватит – сказал я и побежал на кухню за кофе.
Через пол часа Мари и Вильям спали на диване, как младенцы, сладко сопя своими носами.
– А кричали больше всех, что не уснут. – посмеиваясь сказал я и накрыл их одеялом.
Я сидел на кухне, попивая крепкий кофе и морщась от него, пытался вспомнить какие-то детали во время пыток в разуме, визуализировать даже не пытался, потому что боялся, что, войдя в чертоги разума, усну и окажусь в лапах этой твари. Я аккуратно вспоминал эти красные тона, как я был прикован к огромному деревянному столбу, который был вбит в выжженном пшеничном поле, которое было похоже на поле, что находилось напротив моего дома через одну улицу, я часто там бегал в детстве. В такие моменты я пил больше кофе и рисовал все что вспоминал, будто срисовывал с памяти.
Наступило утро, Мари и Вильям проснулись и пошли ко мне, ожидая, что я уже во всю сплю и не могу проснуться. Зайдя на кухню, они увидели меня с мешками под глазами. Вокруг меня было очень много рисунков из моих воспоминаний. Мари ужаснулась от того, что я нарисовал, потому что зарисована была каждая пытка, всё что я видел в эти ужасные моменты, но у меня уже не было сил искать что-то мне знакомое на рисунках за что можно было бы зацепиться. Мне нужен был сон, чтобы разобраться в том, что изобразил, поэтому я попрощался с Мари и Вильямом и заснул.
Глава 3
Мрак. Я лечу в бездне, надеясь на то, что та тварь уже ушла, оставив неразбериху в моей жизни. Но я вновь очутился в том же горелом поле, на том же столбе, подвешенный на цепях. На этот раз это существо приняло облик мамы, но я осознавал, что это не она. Я вел расследование и погрузился в сон не только для того, чтобы со свежей головой взглянуть на рисунки, но и для того, чтобы добыть как можно больше информации о месте, где я нахожусь. Злобный смех с голосом моей мамы звучал все громче и громче, так существо пыталось внушить мне, что причинять мне боль сейчас будет дорогой мне человек, тем самым заставив меня мучаться не только физически, но и морально. Мне казалось, что оно сдирало с меня кожу около недели, кололо в более мягкие места, где кожи уже не было, только раньше оно это делало с жутким смехом, но без реплик, а сейчас…
– Страдай… Страдай… Ты виновен! Страдай…
– Да что я сделал, что заслужил такое?! Говори со мной, мразь, говори!
– Смеерть…
Я услышал, как кто-то копает лопатой и детский плачь, я задрал голову и обратил внимание на силуэт дряни, которая приняла обличие мамы. Я увидел какой-то отросток в виде хвоста или чего-то подобного. Определить было сложно.
Я постепенно привык к боли, даже когда на мне совсем не оставалось кожи, это дало мне отличную возможность сосредоточиться на запоминании местности в мельчайших деталях. Я искал мелкие отличия от внешности мамы, чтобы понять привычки существа. Пытался войти в контакт, но ничего нового не услышал и не увидел. Но вдруг я услышал пение, а песня очень знакомая, но не мог вспомнить откуда. Я окончательно привык к боли и вслушивался в её голос, пока существо не замолчало.
– И чего ты заткнулась? – с ухмылкой спросил я.
По её лицу было видно, что улыбку она видеть от меня явно не хотела и проткнула меня ножом.
– Это всё что ты можешь? Серьёзно? Если ты меня убьёшь, то я проснусь, не забыла?
– Да, но ты снова уснёшь, и я продолжу уже с твоими криками!
– Уверена?
Сущность разозлилась и перерезала мне глотку.
Я проснулся и первое, что я увидел – это был испуганный Вильям, который знал, что я испытал.
– О, Вил, привет, как сам? – спросил я с доброй улыбкой.
Вильям обрадовался, подумав, что та тварь не появилась в моем сне.
– Она… Ушла? – тихо спросил Вильям, ожидая услышать от меня "Да"
– Нет… Но теперь она боится.
– Чего? В смысле боится? – спросил Вильям, недоумевая.
Я подумал, что рассказывать долго и у меня была теория – если я привык к боли во сне, хотя и чувствовал её, как в жизни, то мой мозг в жизни должен воспринимать боль точно так же. Я встал, взял нож и проткнул себе руку. Вильям завизжал, как гарпия, но, на удивление, неприятнее мне было слушать его вопль, чем протыкать руку ножом.
– Вил, принеси бинт и перекись, пожалуйста.
– Тебе что, не больно? – испуганно спросил он меня.
– Совсем немного, видимо, та тварь меня закалила морально.
Вильям побежал за бинтом и перекисью.
– Я даже не подозревал, что таким образом можно закалить свое тело. Вил, а где Мари?
– Она уже у себя дома, уже вечер, если ты не заметил.
– Да, точно.
Я вспомнил про свои рисунки и принялся рисовать дальше с новыми воспоминаниями, рисовал и рисовал.