– Сир, вы сказали. Этого достаточно.
– Благодарю вас, мой друг. Я знал, что могу положиться на вас. У англичанки Маргариты необходимо отобрать власть, и лучший для этого способ – изъять маленького короля из-под ее опеки. Пусть это станет вашей первой заботой. Потом, когда вы станете опекуном маленьких принцев и регентом Шотландии, сестра Генриха окажется бессильна против нас; и союз Франции с Шотландией будет прочным.
– Я сделаю все, чтобы исполнить желания моего повелителя.
– Слова дворянина! – воскликнул Франциск. – Сегодняшний день мог бы стать на редкость счастливым, когда бы не эта печальная необходимость. Если бы я мог, я продлил бы свое пребывание у вас, но не могу. Я не должен вас задерживать. Вам надо сделать кое-какие приготовления перед отъездом. Сегодня же я возвращаюсь в Париж, а вы поплывете в Шотландию. Но мы увидимся вновь… и очень скоро.
Итак, теперь герцогу Олбани не избежать этой неприятной обязанности. Отныне он не сумеет действовать через доверенное лицо.
И три дня спустя Джои Стюарт, герцог Олбани, выехал в Шотландию.
Восемнадцатого мая 1515 года Олбани высадился в Дамбартоне.
Маргариту вынудили согласиться на приезд герцога, поскольку, кроме Дугласов, у нее почти не было сторонников в Шотландии. Больше всего королеву терзал преследовавший ее великий страх, что, приняв регентство, Олбани попытается отнять у нее детей.
Маргарита безумно любила обоих сыновей, и мысль о потере опеки над ними приводила ее в ужас. Парламент указал королеве, что, хотя Яков IV назначил ее регентшей и наставницей Якова V, он не мог знать, как чудовищно вдова оскорбит его память, вступив в новый брак, не носив траур и года после его смерти.
В тревоге о будущем детей Маргарита совсем забыла о своем желании сохранить власть. Прежде всего она была на редкость чувствительной женщиной и только потом – правительницей. Любовь к Ангусу поставила королеву в трудное положение, а тревога о детях сделала его отчаянным.
Одним из злейших врагов Маргариты был пограничный барон лорд Хьюм, и, когда Олбани прибыл в Шотландию, именно Хьюм отправился приветствовать его, сопровождаемый десятью тысячами всадников своего клана.
Хьюм, облаченный в зеленый бархат, блистал великолепием, полагая, что, встретив подобным образом Олбани, едва тот сойдет на берег, сумеет оказаться в милости у нового регента.
Но перед тем как состоялась встреча Олбани и Хьюма, регент принял своего старого друга де ла Басти, желая в первую очередь выслушать, что сообщит ему о состоянии дел в Шотландии доверенное лицо.
Де ла Басти поведал герцогу о вражде, охватившей всю страну, и посоветовал быть особенно осторожным с лордом Хьюмом, что так хотел первым приветствовать его, так как, подобно большинству пограничных баронов, этот человек способен менять привязанности на каждом шагу. Шептались, будто в битве при Флоддене Хьюм не оказал королю той поддержки, какую мог бы, а поскольку такое подозрение высказала Маргарита, барон стал непримиримым врагом королевы и Дугласов. Короче говоря, Олбани поступит правильно, если будет остерегаться Хьюма.
Таким образом, когда они встретились на берегу, герцог не выказал той сердечности, па какую рассчитывал Хьюм, и если барон выехал вперед с приветственной улыбкой, то взгляд регента был холоден.
– Я лорд Хьюм, ваша милость, – представился шотландец. – И самым смиренным образом прибыл сюда, дабы предоставить себя и своих людей в ваше распоряжение.
– Лорд Хьюм? – сказал регент. – Я думал, человек в таком роскошном одеянии, должно быть, король. Подобный отряд сторонников и такие пышные наряды едва ли подходят подданному, желающему изъявить смиренную готовность служить.
С этими словами регент отвернулся, оставив Хьюма в весьма неловком положении.
Но не таков был этот барон, чтобы проглотить подобное оскорбление. И он поскакал к своим людям с дикой яростью на лице.
Хьюм принял решение. В эти несколько мгновений он перестал быть сторонником Олбани, а не будучи таковым, оставалось лишь стать другом Маргариты.
Маргарита, сидя в Эдинбургском замке, понимала, что ей нужно притвориться, будто она рада приветствовать регента. Королева согласилась на его приезд, хотя ее и вынудили пойти на это; но она должна скрыть злость и, более того, изобразить на лице радость. Маргарита гадала, что он за человек. Герцог принадлежал к королевскому роду Стюартов – это все знали, – а они славились учтивостью и обаянием.
Королева была слегка разочарована (хотя не призналась бы в этом) поведением своего красавца Ангуса. Пока они наслаждались тайным медовым месяцем, он был хорош во всем, но теперь, увидев, какую бурю вызвал их брак, граф начал трусить и вместо победительного юного мужа временами напоминал испуганного мальчика.
Ангус был достаточно тщеславен и честолюбив, чтобы получать удовольствие, став мужем королевы; но он вовсе не обрадовался, обнаружив, что попал в зависимость от могущественных врагов, каковые откровенно ненавидят новоиспеченного фаворита.
Но королева отказывалась видеть эти черты характера своего мужа, поскольку все еще не могла оторваться от его прекрасного тела.
В то же время Маргарита позволяла горничным, укладывавшим ее волосы, сплетничать об Олбани.
– Говорят, во Франции он великий герой, друг короля и прославился отвагой в сражениях. И еще кое-что говорят: герцог в ярости из-за брака вашего величества.
– Мой брак – не его дело, – отрезала королева.
Женщины рассмеялись.
– Да, он видел портрет вашего величества. И, по слухам, влюбился в него, а потому рассчитывал в Шотландии жениться.
– Какая чепуха! У него есть жена. А у меня – муж.
– Но, ваше величество, герцог не знал о вашем замужестве… а его жена вроде как больна и долго не протянет.
– Ну, даже если у Олбани были подобные замыслы, ему придется о них забыть.
Маргарита улыбнулась своему отражению в полированном металле зеркала, затем погладила живот, упиваясь легкой, еще незаметной припухлостью. «Его дитя, – радовалась она, – и мое».
Королева мечтала, что у нее родится мальчик, в точности похожий на красавца мужа, но не могла не досадовать, что, помимо свары со всей знатью Шотландии, ей приходится вдобавок терпеть все тяготы беременности.
Наступило время ехать верхом, дабы приветствовать Олбани, и Маргарита решила держаться приветливо, так как он был дядя ее покойного мужа и Стюарт королевских кровей. Но при этом следует быть начеку, и, если герцог хотя бы попробует отнять детей, королева станет бороться с ним всеми доступными средствами.
Маргариту поразила приятная внешность Олбани. Да, в нем, без сомнения, текла кровь Стюартов; неотразимое обаяние, казалось принадлежащее им всем по праву рождения, озаряло это скуластое лицо с насмешливыми глазами. Волосы и борода у герцога были темными, как и глаза, а манеры намного изысканнее, чем она привыкла видеть у шотландских лэрдов. «Он выглядит па тридцать с небольшим – мужчина в расцвете сил», – подумала Маргарита.
– Добро пожаловать в Шотландию, – сказала она, и он ответил:
– Благодарю милостивую королеву.
Потом они бок о бок верхом отправились в Холируд, где предстояло жить регенту, но чуть позже Маргарита возвратилась к себе.
При всем своем обаянии регент начал действовать жестко и быстро. Первой жертвой Олбани стал лорд Драммонд, которого вызвали в Совет и за обращение с лорд-лайоном посадили в замок Блэкнесс. Гэвин Дуглас был отправлен в тюрьму за попытку стать примасом, используя связи.
И Маргарита в страхе ожидала следующего удара, не сомневаясь, что таковой лишит ее опеки над детьми.
Шотландские лэрды, увидев падение Дугласов, покинули королеву, и единственными ее сторонниками остались теперь Ангус и вечно недовольный лорд Хьюм, причем последний мог легко перейти на сторону ее врагов, вдруг сочтя себя уязвленным. И все же Маргарите приходилось использовать помощь от кого угодно, а Хьюм, не будучи надежным союзником, был могуществен.