«Я ввожу ребенка в род Хредель». Черное копье пробило налокотник, металл впился в руку, державшую щит. Еще один удар – и та повисла безвольной плетью.
«Признаю его сыном короля Николаса!» Гарольд полетел с коня на землю, размахивая мечом в слепом безумии.
«Признаю потомком славного Пчелиного Волка!» король замер, обездвиженный демоническим взглядом. Липкий ужас оплел сознание сильнее самой крепкой сети. Копыта чудовищного коня уже взвились ввысь. Доля секунды – и они опустятся на голову правителя Альбы.
– Наклави! – над полем яростной бурей пронесся знакомый голос. – Мы не договорили в прошлый раз! Приди и дай ответ, по какому праву ты топчешь земли моего отца!
Конь и жуткий всадник исчезли. Растворились, словно их никогда и не было. Холодная, бескрайняя тишина приняла измученное поле в свои объятия. Королю хотелось укутаться в нее, слиться с мраком и никогда более не вспоминать о том, что он Гарольд Хредель – потомок славного Пчелиного Волка.
Румпель вышел из-под холма Бан Финд и посмотрел на чернеющее небо. Вопреки опасениям Ноденса, самая длинная ночь в году и не думала кончаться. Маг вдохнул полную грудь морозного воздуха и раскинул руки. Хотелось разметать сосновые иглы, взмыть хлестким ветром над лесом, закрутить буран посреди поля и рухнуть в душистый стог сена. Этой ночью, на пороге смерти, он впервые чувствовал себя по-настоящему живым.
Айлин. У него теперь есть Айлин, а у нее есть он. Его маленькая, храбрая сейдкона. Он не расстроит ее собственной смертью.
Румпель стянул растрепавшиеся волосы в хвост и потянулся к поясу. Там, среди серебряных накладок, на самом виду была запрятана одна золотая, с рубиновыми вставками. Румпель потер ее и принялся ждать келпи. Это был их обоюдный договор, простой и давний. Интересно было и то, что именно Калдер инициировал его. С одной стороны, чувствуя, как жгут нити обещания, с другой – желая получить как можно больше свобод, а с третьей – обожая всякого рода авантюры и понимая, что в противном случае маг будет лезть на рожон без него. Так что слухи о том, что Темный лэрд пленил келпи, правдивыми были лишь отчасти. Впрочем, как и любая другая людская молва.
Маг прислонился к дереву и прикрыл глаза, настраиваясь на поединок с Наклави. Нет. Предстоящее сражение его не страшило. Вся жизнь – это череда битв с чудовищами. Не важно, где они затаились: во тьме души или в закутках реального мира. Только вот сам демон… Было в нем слишком много всего неправильного, чуждого, и в то же время Румпелю казалось, будто все действия жуткого всадника подчинены строгому порядку. Все в этом мире имеет свои причины и следствия. Вот и Наклави появляется не просто так. Прошлая встреча с ним не показалась магу особо страшной. Да, он был молод, а молодости свойственно безрассудство…
…Тогда, десять лет назад, Румпель стоял перед широким, но мелководным ручьем. Стоял во всей красе со сдернутым капюшоном, подставляя пыльному ветру изуродованное лицо. Меч Нуада отяжелял ладонь. За эти годы маг привык к клинку и воспринимал его как продолжение руки.
Демон бесновался на другом берегу, не смея вступить в бегущую пресную воду. Его конь испускал смрадный чад из ноздрей, а сам Наклави, сливаясь с алым закатом, вертел безволосой головой.
«Уходи прочь с земель моего отца!» – Румпель крепче сжал клинок.
«Мои-и-и-и… и-и-и-и земли!» – засвистел демон, а конь его фыркнул так, что трава под копытами обратилась пеплом.
«Нет! Не твои. Иди к Волчьей сестре и охраняй ее владения, а среди живых тебе делать нечего!»
«Ты не прави-и-и-и-и-и-ишь. Договор!» – от жуткого свиста у мага заложило уши.
«Не будет между нами договора! Трэйлл Деннисон мертв, и прах его развеян над курганом короля Николаса. Убирайся прочь!»
«Лже-е-е-е-ешшшь. Пожале-е-ешшь!» – Конь демона встал в свечку, рухнул огромными копытами на землю, разрывая каменистый берег ручья на части, и исчез.
Ночь тихой лаской выползла из-под кустов, растеклась по земле. С любопытством заглянула в овраг, которого раньше не было, не нашла в нем ничего занимательного и побежала в горку, шурша звездами под мягкими лапами…
– Мать моя водная кобыла! – Калдер своим воплем спугнул хищную птицу, и она, недовольно ухая, улетела прочь. – Кто это с тобой сделал? Как ты снял проклятье? Меня всего ж пару часов не было. Я только от сладких речей к терпким действиям перейти успел.
– Айлин, – Румпель удивился тому, как от просто произнесенного имени тепло растекается по телу. – Моя супруга.