Спакона кряхтя поднялась и заковыляла к краю поляны.
– Мне жаль, что наш последний разговор прошел именно так. Но ты сам избрал свою судьбу. Прощай.
Тэрлег ушла, оставив сида в одиночестве. Видеть будущее и разбираться в хитросплетениях настоящего – две большие разницы. За свое долгое существование Ноденс настолько привык плести сети интриг, просчитывать ходы противника и находить самые больные точки, что видел события не хуже любой из спакон.
Тут в листве раздался шорох. Ноденс резко обернулся. На поляну вылетел всклокоченный фей-хранитель жертвенного камня. Весь в грязи и с помятыми крыльями.
– Господин, там у Черного камня ваша дочь! Я говорил ей, что нельзя приближаться к нему, но она не послушала. И теперь он не отпускает ее, тянет магию.
Ноденс не стал медлить. Дотронулся до маленького существа и перенесся к знакомой поляне. Стоило ему ступить на землю, как сила обещания приковала его к камню.
– Значит, людские сказки не лгут. – Из тени вышла Кайлех. От прежней сиды мало что осталось. Магия этого леса не струилась больше по ее венам. Кожа высохла и стала похожа на плохо растянутый пергамент. – Тебя, оказывается, можно победить, заманив на поляну. Я так долго билась, а все оказалось так просто.
– В минуту отчаяния всегда приходят умные мысли, – Ноденс и не пытался высвободиться из каменных пут. – Ты-то здесь зачем?
Кайлех достала из складок платья изогнутый, словно полумесяц, серебряный нож.
– Мне нужна сила, и получу я ее взамен на твою жизнь.
Бренмар встречал лесных послов растерянным молчанием. В незваных гостях не узнать сидов смог бы только слепой. Хоть мало осталось свидетелей давней войны, но рассказы о жутких нелюдях знал всякий. И теперь людское воображение рисовало страшные картины грядущего.
В густой тишине Румпель вошел в город, сопровождаемый лишь звоном подков о мостовую, пересек площадь, но стоило первым сидам ступить на замковый мост, как из толпы раздалось громогласное:
– Да здравствует истинный Хредель!
– Ура старшему сыну короля Николаса! – подхватили несколько человек.
– Сир Румпель вернулся, законный владетель Альбы!
– Победитель Наклави!
И толпа, как волна, поднялась, вздыбилась. Кричали абсолютно все, кидали шапки, стучали в медные котлы, гудели в гудки.
– Король вернулся! Слава королю Альбы!
Румпель не мог припомнить иного случая, когда бы он так растерялся. Привыкший быть невидимым всю свою жизнь, он не был готов к мощи толпы. Не понимал, откуда корни славы и принятия.
Прибавив шагу, с магом поравнялся Абарта.
– Лэрды Эйлп и Урби желают видеть тебя правителем. Это их люди первыми кричали из толпы. А дальше народ сам стал приветствовать своего короля. А ты любим, вороненок.
– Любим, как всякая сказка, с коей не довелось встретиться после захода солнца, – покривился маг. – А лэрдам стоило сначала спросить моего мнения, а уж после проявлять рвение.
– Формально ты не их король, – хохотнул Абарта. – И они вольны делать все, что угодно.
– Кабы нам их «угодно» костью поперек горла не встало. Не думаю, что моя мачеха обрадуется подобным людским приветствиям.
Предчувствие мага не обмануло.
Старая мудрость гласит: беда одна не ходит. Гинерва к этому могла бы добавить, что большая проблема всегда идет по пятам малой невзгоды, которую ты впустил, не придав значения. Пенять не на кого – королева прекрасно понимала, что сама виновата в том, что сейчас старший сын Николаса въезжает в замок как истинный король. Столица Альбы распахнула свои объятия. Ветер до сих пор доносил многоголосые крики: «Да здравствует истинный король!» Глупцы! Неужели Румпель спасал их от нашествий соседей, защищал от пожаров и раздавал земли? Разве Румпель рассматривал тяжбы и содержал лечебницы, разве он держал цены на зерно и шерсть? Нет! Он просто был символом лучшей жизни, призрачной, непонятной, но от этого не менее желанной. Такова суть людей: воспевать прошлое, ждать будущее и хулить настоящее. Они с трепетом вспоминают Николаса: объединитель Альбы, победитель сидов, забывал о голоде, смертях и пожарищах.
Гинерва отошла от окна. Нет, она не отступится так просто, не отдаст власть пасынку, даже если под ним запоет волшебный камень.
Внезапно ее посетило озарение. Яркое, как вспышка. Клятва! Она дала Румпелю клятву как послу, но вошел он в город как король Альбы. А правители этих земель никогда не были защищены от интриг и предательства.