«Тех двоих она тоже подле себя не оставит», – согрела ее злорадная мысль. Айлин терпеть не могла тех, кто упивается силой и могуществом, всем своим существом полагая, что подобных ей нельзя подпускать на расстояние ближе, чем то, что могла бы преодолеть стрела.
– Леди! Прошу вас, возьмите меня себе!
– Нет! – Айлин торопилась и не желала любезничать с той, в чьих мыслях во время сейда не прочла ничего, кроме презрения.
– Пожалуйста! – Мэри схватила деву за край плаща. – Вы спешите, не желая выслушать меня. Но лошадь короля захромала, и он выбирает нового скакуна. Двор ждет, но не вас.
– И все это ты узнала, пока сидела тут и ждала меня?
Служанка потупила глаза.
– Нет, я слышала шум во дворе и ругань его величества. У него очень зычный голос.
– Ясно.
– Леди, клянусь, я буду верна вам как не все собаки бывают! Стану вашими ушами и глазами. Только не отказывайтесь! Мне некуда больше идти. У родителей еще шестеро детей. Они не примут меня домой.
Айлин покачала головой.
– Ты или очень хитра, или крайне глупа, Мэри, раз просишься ко мне на службу. У меня самой голова на одних завязках от плаща держится… Ладно, поедешь со мной на охоту, а там видно будет.
Служанка подпрыгнула и затараторила:
– Спасибо вам, леди, спасибо! Вы не пожалеете. Право слово, не пожалеете, я хорошо умею служить, все тайны и сплетни двора знаю лучше любого брауни.
Айлин кивнула и хотела уже двинуться дальше, как Мэри остановила ее, вновь схватив за край плаща.
– Госпожа, нельзя в таком виде! У вас же волосы растрепаны, подушка на бок сбилась, а руки в грязи.
Король был зол. Утреннее хорошее настроение осело, как пена на эле. Сначала страхи невесты по случаю охоты в Самхейн, потом слова лэрда Сомерленда: он при всем дворе заявил, что желает купить королевскую ищейку за меру золота, равную ее весу. Золото король любил, но лучшую собаку отдавать не хотелось, даже за столь высокую цену и даже Сомерленду – другу и соратнику.
– Я дам тебе любого ее щенка в знак своей милости, – пообещал Гарольд, но лэрд никак не желал останавливаться, все поднимая цену.
– Да она раньше сдохнет, чем достанется тебе! – в сердцах бросил король неунимающемуся вассалу и пошел прочь. Хоть цена и была хороша, но продавать ищейку перед охотой – дурной знак.
Потом прибежал конюший с вестью, что королевский жеребец захромал.
Не помяни Айлин поутру короля Ноденса с Холмов да королеву сидов, плюнул бы Гарольд на все, продал бы собаку Сомерленду да пошел пировать, оставив охоту до лучших времен. А тут взыграло ретивое, закусило: неужто он в собственных лесах не сможет гон устроить только потому, что жалкие сиды раз в году решили повылезать из своих холмов?!
Поэтому Гарольд упрямо отправился на конюшни искать себе подходящего скакуна, быстрого и выносливого.
«У брата келпи под уздой ходит, а у меня же все клячи обычные», – подумал он, когда ему привели темно-гнедого мерина.
– Седлайте этого, – недовольно бросил король. – И так уже задержались.
Он вышел во двор, нашел глазами Айлин, гладившую спокойную низкорослую кобылу с красивыми длинными перьями на ногах, и тут же залюбовался тем, как дева ловко проверяет подпругу.
«Зато у меня невеста – прекрасней во всем королевстве не найти, а он даже с пастушкой быть не может».
Оглядев свой двор – дам с ловчими птицами, лэрдов с рогатинами наперевес, псарей, лучников, загонщиков и егерей, – Гарольд вдохнул полную грудь воздуха и прогудел в свой рог.
Все тут же пришло в движение, завелось, закрутилось. Заржали лошади, залаяли собаки, раздался смех и восторженные возгласы. Влекомая королем, началась охота.
Улюлюкая и перекидываясь гудками рожков, всадники добрались до леса. Рысь лошадей вонзилась в его чащу, как выпущенная стрела в плоть. Зашелестел старый лес, зашуршал опавшей листвой. Взмыли вверх встревоженные птицы. Собаки, почувствовав зверя, натянули поводья.
– Есть след! – Один из егерей ткнул древком копья во взрытую землю. Псарь подвел к рытвине персиковую ищейку, ту самую, которая не досталась лэрду Сомерленду. Король потрепал собаку за загривок и лично спустил ее с поводка. Ищейка сорвалась и понеслась вперед, словно легкий парусник, поймавший попутный ветер. Все всадники устремились за ней. Завертелась, понеслась безудержная свора. Ржали лошади, лаяли ищейки, дули в рожки охотники. Только успели разогнать лошадей, как собака остановилась возле двух поваленных дубов и глухо зарычала. Внезапно из своего логова вылетел кабан и одним ударом вспорол ей брюхо. По поляне растекся тяжелый железистый запах крови. Гарольд зарычал не хуже своего пса. Метнул в кабана короткое копье и промахнулся. Зверь блеснул черными глазами и бросился в кусты.