«Иди, иди, вернись к нам, дочь Холмов!»
Всю ночь протрясся мельник, а как утро настало, вскочил и, даже шосс[5] не подвязав, побежал проверять, все ли справно.
В доме, казалось, все шло своим чередом. Слуги открывали ставни да сыпали белый песок на пол. Дочь Айлин чесала костяным гребнем большущего лохматого пса, пока тот сладко посапывал. И только покои супруги оказались пусты. Огонь в камине не горел. По холодной комнате гулял ветер, а на застланной кровати в зеленом шелковом кошельке лежала золотая застежка в форме трилистника и маленькое кольцо с алым, как кровь, рубином.
Долго ждал мельник свою супругу, но дождался только собственную старость. Так и не женился более. Старик вырастил дочь, и ни в чем она не знала отказа. Девочка коротала дни за играми, а ночи за прялкой. Шли годы, и Айлин выросла, вытянулась, словно ива. Тонкокостная, белокожая, волосы, словно пепел, глаза, словно море. Пляшет, едва земли касаясь, поет, зарянкой заливается. Пряжа из ее рук тоньше паутины струится, лен легче шелка ткется.
Соседки завидовали да головы ломали, кто девицу мастерству такому выучил.
– Темный лэрд, – неизменно отвечала Айлин, пряча бирюзу глаз за вуалью ресниц. А кумушки скрещивали пальцы козой, обходя мельникову дочь стороной. Каждому было известно, что Темный лэрд – не кудельная фея, а жуткий колдун, от одного вида которого люд замертво падал. Тем не менее ответа иного Айлин не давала, и в конце концов о словах дочери стало известно отцу.
– Нечего девице на выданье нечисть всякую поминать да за прялкой ночи напролет просиживать. И разговоры пошли, все сейдконой[6] тебя кличут. Уж не знаю, за кого бы тебя замуж отдать, чтоб беды ты не накликала.
Женихов, обивающих порог мельничьего дома, действительно собиралось немало. И простолюдины сватались к Айлин, и местные лэрды. Однако старик, словно сидами замороченный, каждого гнал прочь, а после и вовсе при всем честном народе заявил, что лишь королю даст согласие, коли тот попросит руки его дочери.
– Свиньи раньше по небу полетят, чем я выдам свою дочь за кого-то из этих проходимцев. Лишь истинный король Альбы станет мужем Айлин! – выкрикнул он и в ужасе зажал рот руками.
Королю Гарольду тут же донесли о заносчивом мельнике, и тот приказал схватить старика и привести в свой замок.
Не успели на Холмах запылать алым пожаром рябиновые грозди, как несчастного кинули к ногам правителя.
– Ты кто такой и отчего дерзнул помыслить, что дочь твоя достойна стать моей супругой? – прогремел молодой король, и огонь в камине едва не потух – такая сила была в его грозном голосе. Бедный мельник затрясся, словно последний кленовый лист на октябрьском ветру.
– Господин! Мое имя Иден. Иден из Фортгала. У меня есть дочь Айлин, красотой не уступающая Королеве Сидов, – произнес старик, а после добавил то, чего и в мыслях доселе не допускал: – Мастерица же она настолько искусная, что за ночь из соломы может золотую пряжу выделать!
Изумился король таким речам и задумался. Золото он любил. Много в казне его было дорогих кубков, чаш и мечей. Сундуки от тяжелых платьев ломились, сосновый пол под грудами монет скрежетал. Но не было в его коллекции главной жемчужины – королевы. Не только красивой, но и умелой настолько, что смогла бы за одну ночь из соломы золотые нити выпрясть.
Посмотрел король на мельника, бороду рыжую пригладил и произнес:
– Что ж, по сердцу пришлись мне слова твои, а посему не позднее Самхейна[7] жду деву Айлин в своем замке. И если она действительно так прекрасна и умела, как ты об этом говоришь, то быть ей моею женой. Но если ты посмел обмануть меня, то отныне на глаза мне лучше не появляйся.
Понял старик, в какую ловушку угодил, но делать нечего, поклонился и отправился домой.
Коротка ли дорога, длинна ли, но мыслей умных не прибавила. Так и не придумал мельник, как о беде своей дочери поведать, только и смог сказать, что король ее при дворе видеть желает.
Подивилась Айлин, нахмурилась, но отцу перечить не стала, достала самое лучшее платье, заплела белыми лентами косы, надела матушкино кольцо с алым рубином да подколола клетчатый плед золотой застежкой. Собрала еды в дорогу, села на старую лошаденку и отправилась в замок.
Король Гарольд принял деву радушно. Выделил ей покои в Восточной башне и велел отдохнуть с дороги, а вечером явиться на пир.
5
7