– Боги приняли клятвы! – шепот, пронесшийся по двору, был подобен прибою. Редко когда союз освещало столько знамений. Правда, лэрд Умайл не мог с уверенностью сказать, что они были благими. Ведь клятвы, так явно принятые богами, невозможно было нарушить.
– А теперь покажем молодую хозяйку дому и очагу! – прогремел Николас, отвлекая своего тестя и советника от тревожных мыслей. Он подхватил жену на руки и перенес ее через главные ворота замка. Поднес к камину, полному золы, выдал ей щетку, огниво, трут и произнес:
– Ну что, хозяйка, разводи совместный очаг.
Давина приняла инструменты, и не прошло и четверти часа, как в вычищенном камине веселый огонь знакомился со своей хозяйкой.
«Хоть тут не оплошала», – выдохнула молодая королева, больше всего страшась, что домашний очаг не примет ее.
Николас тоже выглядел довольным.
– Что ж, моя госпожа, теперь можешь взять ключ от дома.
К Давине поднесли кадку, полную муки, где-то там, почти на самом дне, лежал ключ, который следовало достать. Но и тут боги были благосклонны. Холодный металл сам лег в руку, стоило погрузить в кадку ладонь.
Николас, хохоча и целуя перепачканную в золе и муке супругу, вновь подхватил ее на руки и понес к столу. Испытания подошли к концу, настало время пира.
Эль лился рекой, от яств ломился стол, а молодой король только и думал о том, как он уединится со своей женой. Ведь ради этой ночи он нарушил обряд и повел деву знакомиться с очагом в первый день, а не в третий. Хорошо, что хоть гроган не подвел, помог в трудную минуту, подул на едва тлеющий трут.
Пир длился мучительно долго, но и он подошел к концу. Гости с песнями, шутками да советами проводили молодых в покои, и Николас с огромной радостью задвинул засов. Его план удался.
Давину больше всего страшила эта часть обряда. Если о жертве, клятвах и испытании огнем и хлебом ей подробно поведала мать, то о том, что творится за закрытыми дверьми покоев, она упомянула лишь вскользь. Мол, ничего не бойся и во всем слушайся супруга. Он знает, что делать. Но как супруга, спрашивается, слушать, если он запер покои и, едва дойдя до кровати, заснул беспробудным сном?
Молодая королева походила вокруг да около, потрясла мужа за плечо, похлопала его по щекам, но, не дождавшись никакого отклика, стянула с него сапоги и легла рядом.
«Может, так и должно быть», – была ее последняя мысль перед тем, как погрузиться в сон.
Утром Николас проснулся от стука в дверь.
– Как дела у молодых?
Король подскочил, костеря себя на чем свет стоял. Это ж надо было упиться так, чтобы заснуть и к жене в первую ночь не притронуться.
«Ну уж сегодня я крепче воды ничего в рот не возьму», – подумал он, украдкой поглядывая на то, как алеют щеки молодой жены.
Второй свадебный день был веселее первого. Со всего королевства съехались скоморохи и лицедеи, шуты и жонглеры. От танцев дымился пол, от смеха тряслись тонкие стекла в узких замковых окнах.
– Я истоптала туфли до дыр, – хохотала Давина, когда ночью Николас нес ее в покои.
– Только прикажи, любовь моя, и у тебя каждый день будут новые башмаки, расшитые золотом и жемчугом, – шептал молодой король в ответ. – Снимай платье, хочу, чтоб ты разделась до камизы, сегодня я буду владеть тобой.
– Вы и так владеете мной безраздельно, мой дорогой супруг, – смущенно отвечала Давина. Но когда платье соскользнуло на пол, а из волос были вынуты все заколки, дева вновь не знала, что ей делать. Ведь муж, как и в первую ночь, забылся крепким сном.
А на третий свадебный день прибыли сиды. Николас радушно встретил своих гостей и союзников, ни взглядом, ни словом не показав, как он расстроен их появлением.
Менестрели пели баллады, рассказывая о былых сражениях и роскошных пирах, а два короля вели беседу.
– Я пришел за обещанной наградой, друг мой, – Ноденс с Холмов не размыкал губ, но Николас услышал то, что ему полагалось.
– Я помню свое обещание и держу слово, – мысленный рык раздался в голове сида, но тот даже бровью не повел. – Но скажи мне, как ты собрался это устроить? Моя супруга невинна и простодушна, но она не слепа и поймет, что с ней на ложе взошел не я.
– О, об этом не стоит беспокоиться. Дай мне булавку, что ты носишь на вороте своей рубахи, и жена твоя не заметит подмены.
– Добро. – Король дернул булавку из ворота, и та оцарапала шею. Капля крови впиталась в металл.
– Отлично, – тонкие губы сида вытянулись в подобие улыбки. – Добрых снов.