– Да. – Королева, не скрывая ужаса, протянула дитя сиду. Ноденс взял сверток, приоткрыл полог и покачал головой.
– Увы, леди. Но и это не ваш ребенок.
– Это моя дочь, и другой у меня нет! – Голос Давины дрожал, а саму ее бил озноб.
«Как?! Откуда он может знать наверняка?»
– Неужели вы думаете, что я не узнаю собственную дочь, леди? – Хозяин Холмов приподнял бровь.
Давина попятилась, закрыв рот ладонями. Ее взгляд блуждал от отца к мужу в поисках поддержки, но оба сидели, словно каменные статуи.
– Это правда? – спросила она еле слышно.
– Мне это надоело! – рявкнул Николас. – Я приказываю тебе, Давина, пойди и принеси Ноденсу с Холмов свою дочь Эйнслин, живую и невредимую. Немедленно!
Давина почувствовала, как сила брачной клятвы подчиняет тело, сознание накрывает паника, а воздух покидает легкие. Ноги, руки, спина – все противилось хозяйке и подчинялось воле супруга.
«Нет, нет. Так не должно быть!» – кричало сознание, когда она поднималась в Восточную башню.
«Нет. Нет. Это обычное испытание на верность. Мой муж и король не может так с нами поступить!» – убеждала она себя, когда доставала дочь из колыбели.
«Да. Да. Я поняла! Это просто не мой ребенок!» – пришло озарение, и королева улыбалась, когда протягивала Эйнслин Лесному Царю.
– Все, можете идти, леди, – произнес Николас, дождавшись утвердительного кивка от довольного Ноденса. – Я навещу вас вечером. Будьте готовы.
– Да, ваше величество. – Жуткая улыбка так и не покинула лица королевы.
Дождавшись, когда за супругой закроется дверь, Николас залпом осушил свой кубок.
– Что это было? – спросил он.
– Сила брачной клятвы, ваша милость. – Лэрд Умайл устало потер переносицу. Боги приняли клятвы, и теперь моя дочь не может ослушаться вашего прямого приказа, а вы с мечом в руках должны будете защищать семью, их здоровье и честь.
– Леди Давина подавлена, – подал голос сид, – только я не могу понять, что ее так расстроило. Малышка Эйнслин получит красоту, магию, вечную молодость, бессмертие, а в случае моей кончины – трон туатов.
– Женщины – странные существа. – Король потянулся за кувшином, задел рукавом и расплескал по столу соус. – Распереживалась так, словно это последний ребенок в ее жизни. Родит мне наследника, и заделаю ей дочку. Или двух. Даже трех могу, хотя это разорение для королевства… правда, пусть лучше девок рожает, а то сыновья, чего доброго, еще за трон передерутся. Ты мне лучше вот что скажи, друг мой Ноденс: что с двумя первыми кульками делать будем? Назад мамкам вернем?
– Нельзя, по нашим законам матери приняли дары и отдали детей. А твоя супруга принесла их мне. Эти малыши теперь принадлежат моему народу.
– Да, – Николас усмехнулся, – но мы-то находимся на моей земле, детей забрала у моих подданных и отдала тебе моя супруга, а значит, ваши правила тут не работают.
Ноденс покачал головой.
– Работают. В Давине течет кровь туатов, поэтому ее предку и открылся гальдр. Чистокровные люди не могут колдовать. Да и дары, которыми она расплатилась, – это вещи, подаренные нами Ойсину Кумалу. Поэтому тут решает не закон, а магия.
Николас икнул и покосился на тестя.
– Хорошо, но отдала-то тебе детей Давина добровольно, ведь так? А ведь ваш закон гласит, что каждый дар, как и каждый сейд, должен быть равнозначно оплачен. Верно, Ноденс с Холмов?
Сид ощутимо скрипнул зубами.
– Да, так и есть, но желание должна озвучить королева или ее кровный родственник.
– Думаю, я знаю, чего сейчас хочет моя дочь, – подал голос лэрд Умайл. – Верните ей ее дитя.
– Нет, – Ноденс подпер кулаком подбородок и задумчиво посмотрел на своих собеседников. «Интересно, заранее они все продумали, или только сейчас посетила их эта гениальная мысль? Не похоже, чтобы леди Давина была в курсе происходящего, да и свадебная клятва ее сильно подкосила. Как бы не сломал Николас свою супругу, которая тут же увянет, как растоптанный цветок».
– К сожалению, прежнюю клятву нельзя отменить.
– Тогда вы, может быть, заберете ребенка позже? Например, в день совершеннолетия? У Давины к этому моменту будут другие дети, и боль от расставания сделается меньше.
– Да, так можно. – Сид с грустью погладил дочь по щеке. – Ладно, пусть будет так. Я, Ноденс с Холмов, даю право своей дочери Эйнслин жить среди людей до двадцати пяти лет. После этого, желает она или нет, я призову ее в свои чертоги.