Более двадцати лет назад молодая Гинерва Мэнская, дочь последнего независимого островного лэрда, прибыла в замок своего мужа с богатым приданным. Среди прочего у нее был свой собственный крюк от каминного котелка, способный призвать грогана.
Гроганы относились к племени брауни, но были далеки от них, как далек простой люд от феодальной знати. Они издревле селились исключительно в замках и заключали договоры с хозяином на крови. Да и оплата у замковых духов была далеко не хлебом со сливками, этого добра и так имелось вдоволь. Зато надежнее существа сыскать было трудно. Присмотреть за неспокойным гостем, рассказать о неверности супруга, проверить, не крадет ли зерно конюх, или вывести детей хозяина замка во время осады — все это легко можно было позволить духу дома. Чаще всего гроган в замке был один и служил он исключительно главе рода, но бывали и исключения. Так Гинерва Мэнская привезла своего собственного грогана, и в Бренмарском замке появился лазутчик, ставший со временем полновластным духом этого места.
— Кейр Мулах, о чем говорит замок? — наконец не выдержала молчания Гинерва.
— Замок молчит. Он спит, королева. Только кости короля стонут в овраге, да деревянные ступени Восточной башни скрипят. Замок спит, но Кейр Мулах знает, что в канун Самхейна ярились феи. Кудельные феи с Холма Хилле. Это молодая пряха призвала их. Сильна, сильна ведьма. Хороших детей даст, кровь густая, королевская кровь. Много фей прилетело. Но злой хозяин прогнал их.
— Как он вышел из подземелья?
— Кейр Мулах не знает, замок молчит, и моя королева молчит, не велит следить. Но злого колдуна сейчас нет в замке. Потому замок и спит.
Про пасынка слушать было хоть и интересно, но бесполезно. Сбежал и сбежал. Рано или поздно найдут и заставят отречься полной клятвой, а потом убьют. Хватит уже мучиться несчастному на этом белом свете. Сейчас было куда важнее узнать секрет пряхи.
— А что феи? Они вчера прилетали?
Гроган посмотрел на королеву мягко, как взрослые смотрят на дите, сказавшее глупость, оттолкнулся ногой от края камина. Цепи противно звякнули, и качель пришла в движение.
— Кого только не было в Самхейн в Замке. Много кто был и живой, и мертвый. Даже вечные пряхи зашли погреться у камина. Но фей, фей прогнал злой хозяин, и они не прилетят более.
«Значит ли это, что феи напряли больше золота, чем нам показали в первый день? Вполне, к тому же сейконе не составит большого труда скрыть что-либо от любопытных глаз. Но раз феи улетели, а запасы, скорее всего, закончились, то и новой пряжи дева спрясть не сможет. Нужно уговорить Гарольда на еще одно испытание, да дать столько соломы, чтоб комната в ней потонула».
— Кейр Мулах, у меня есть для тебя работа.
— Работа — это хорошо. Кейр Мулах любит работать. За работу королева накормит Кейр Мулаха?
— Да. С полуночи и до восхода.
Гроган растекся в предвкушающей улыбке и цокнул языком.
— Можно будет выпить всю жертву целиком?
— Если справишься.
— Кейр Мулах справится. По-другому быть не может.
— Ты должен следить за пряхой и узнать, как она прядет золотую нить. В ночь, когда принесут солому, глаз с девицы не спускай. Справишься — получишь любого слугу из замка.
----
[1] Эскофль — свободная охотничья одежда с широкими рукавами.
[2] Шаперон — средневековый головной убор. Вначале представлял собой капюшон с длинным шлыком (колпаком) и пелериной.
1.6 Королевская охота
В покоях Айлин развернулась самая настоящая битва. Уставшая, голодная, а потому злая, дева совершенно не желала выполнять несуразные требования фрейлин.
— Я не надену кожаную подушку на живот!
Дамы, не привыкшие к отказам и чувствовавшие себя выше по статусу, явно не ожидали такого отпора и в первое мгновение растерялись. Но быстро спохватились и начали подступать с двух сторон.
— Ее величество велела надеть это. Вы теперь невеста короля, а не крестьянка неведомо откуда. Следует выглядеть подобающе.
— Невеста, а не жена, потому ничего подобающего в животе, словно я на сносях, нет!
— Глупая! Беременность — это благосклонность богов!
— Ага, и они были настолько милостивы, что за ночь Самхейна я не только понесла, но и отходила весь срок. Пошли прочь! Я не надену это!
Но дамы уже не слушали ее. Одна схватила Айлин за руку, а вторая за косы, и принялись повязывать подушку. Первую удалось лягнуть, а от второй вывернуться, и прокусить руку. Теплая, солоноватая кровь наполнила рот. Айлин сплюнула ее на пол и прошипела:
— Стой, гадина!
Фрейлина с прокушенной рукой замерла как вкопанная. Что произошло, Айлин поняла почти сразу, и не успела дама открыть рот для визга, как ей прилетел следующий приказ:
— Молчи!
Вторая фрейлина, видя, что творится неладное, метнулась к двери. Однако Айлин оказалась проворней, подбежала к умывальнице, схватила полотенце и бросила его на пол. Ткань разлетелась сотней брызг, во все стороны хлынула вода. В комнате образовалось самое настоящее озеро по щиколотку. Дама не удержалась на ногах и упала. Айлин подлетела к ней, села сверху и схватила за шелковый пояс. Пальцы с ловкостью ласки стали вязать узлы.
— Первый узел обездвижит,
второй волю заберет,
третий память искорежит,
а четвертый гнев сотрет.
Когда последний наузд был сотворен, Айлин сползла с притихшей фрейлины. Пряху трясло. Время, выделенное королем, давно вышло. Как отреагирует Гарольд на опоздание невесты, даже думать было страшно.
«Ой, не уживусь я здесь. Со своим характером и с местными порядками... где б еще наставницу найти, а то сейд на крови творить из прокушенной руки — это ж совсем за гранью».
Дева натянула охотничье платье, схватила две ленты, чтобы по пути переплести косы. Пнула подушку, повернулась к фрейлинам и произнесла:
— Уберете тут все, высушите и постелите мне теплую шкуру на пол. После будете свободны. Давать знать кому-либо о случившемся я вам запрещаю, но урок вы этот должны запомнить.
Сказав это, она отворила дверь и столкнулась нос к носу с королевой.
Гинерва окинула взглядом комнату, задержалась на фрейлинах и выгнув дугой бровь хищно улыбнулась.
«Как вовремя гроган начал следить за девицей».
Королева потеснила Айлин, подняла с пола кожаную подушку и приказала:
— Задирай платье.
Айлин молча повиновалась.
— Раз такая глупая, будешь носить мокрую.
Королева плотно затянула завязки.
— А теперь иди. Мой сын не любит ждать.
Айлин развернулась и пошла прочь. При каждом движении мокрая кожа впивалась в бока. Злые слезы жалили глаза.
Гинерва посмотрела на удаляющуюся деву и покачала головой.
«Ох и норовистая пряха, нельзя такую близко к Гарольду подпускать…»
Одна из фрейлин всхлипнула.
— Мы не можем ослушаться приказа. Руки сами требуют выполнить работу.
— Так вам и надо, идиоткам. Возомнили о себе невесть что. Свару с невестой короля учинили. Завтра же вас замуж выдам. Куда-нибудь подальше, на южную границу…
Дружный вой был лучшей музыкой для королевских ушей.
***
Стоило Айлин скрыться от сверлящего взгляда королевы, как ноги понесли прочь. Подгоняемая первобытным ужасом, дева мчалась, перепрыгивая через ступеньки. Вперед, вперед, лишь бы подальше от ледяных глаз, от стального голоса, от цепких пальцев. Эта женщина пугала настолько, что уже ничего не хотелось. Ни замужества, ни высокого статуса. Только бежать.
Миновав очередную лестницу и завернув за угол, Айлин споткнулась и неловко махнув руками, полетела на пол. На мгновенье стало темно, а когда возможность видеть вернулась, дева обернулась и обнаружила подле себя заплаканную Мари.
— Ты что здесь делаешь? — не скрывая раздражения, спросила Айлин служанку.
— Меня ее милость выгнала. За то, что я ее наказ не выполнила.