– Олиния… С Олдером все будет в порядке. Он в сознании, за лекарем уже выслали. – Гирмар не особо надеялся, что эти слова помогут, и не ошибся в ожиданиях. Олиния продолжала рыдать, не обращая на него никакого внимания, и Гирмар вышел из комнаты, произнеся на прощание:
– Когда лекарь прибудет, я попрошу, чтобы он осмотрел и тебя тоже…
Врачеватель, к счастью, не заставил себя долго ждать – маленький, чуть полноватый человечек с круглым лицом и обширной лысиной был хорошо известен в окрестных имениях – он помог появиться на свет по меньшей мере дюжине будущих хозяев Амэна, лечил женские недомогания их благородных матерей и великолепно разбирался во всех детских хворях, которые не минуют ни бедного, ни знатного. Своих клиентов он знал как облупленных, а потому с порога взял быка за рога – посетовав на то, что к его приезду ничего не готово, он быстро выставил из комнаты Олдера не только набившихся туда слуг, но и самого Гирмара, оставив себе в помощники лишь дюжего Альга. Дариена, как ни странно, лекарю выпроводить не удалось, так что отцу пришлось коротать время в полном одиночестве, а ожидание тем временем затягивалось…
Когда же из комнаты Олдера донёсся отчаянный вскрик, Гирмар едва заставил себя оставаться на месте. Лечение редко бывает безболезненным, и сейчас он своим вмешательством ничем не поможет! Тем не менее кулаки Гирмара то и дело сжимались, когда до него доносились глухие сдавленные стоны сына, сопровождаемые неизменно-тихим бормотанием лекаря…
Наконец врачеватель вышел из комнаты, тыльной стороной руки вытер потный лоб и устало посмотрел на Гирмара.
– Слава Малике, жилы не задеты, так что твой сын не станет сухоруким… Но насчёт остального – не уверен.
– Что ты хочешь этим сказать? – Гирмар, нахмурившись, шагнул к маленькому лекарю, но на того грозный вид хозяина имения не возымел особого действия, и он произнес прежним ровным и усталым тоном:
– У Олдера сломана ключица и плечевая кость, раздроблена лопатка. Я ему сустав буквально по кускам собирал. Кости, без сомнений, срастутся – в его возрасте даже такие переломы заживают довольно быстро. Я взял кости в лубки, но вот насколько правильно все срастётся и насколько подвижным будет сустав, сказать заранее невозможно…
Услышав такое заключение, Гирмар потемнел лицом, а лекарь, хорошо знающий, каким бальзамом является для родителей похвала их отпрысков, произнёс:
– Впрочем, будем надеяться на лучшее. Олдер, несмотря на боль, очень хорошо держался – уже сейчас в нём чувствуется будущий воин, да и Дариен не хуже. Он ни на шаг не отходил от Олдера и всё время держал брата за руку. Такая дружба многое пересилит.
По губам Гирмара скользнула слабая улыбка.
– Что верно, то верно… Мои сыновья действительно неразлучны…
Олдер косо взглянул на принесённый ему завтрак. Кухарка расстаралась вовсю, но покоящиеся на подносе возле кровати разносолы лишь вызвали у мальчишки глухое раздражение – есть решительно не хотелось, а еще ему были противны и солнечный свет, и сам окружающий мир, никак не желающий оставить его в покое!..
Придя в себя после визита лекаря и отойдя от сонного зелья, которым тот щедро опоил мальчишку по окончании лечения, Олдер еще раз припомнил все предшествующие его падению события и в этот раз правильно истолковал испуг матери. Она знала о шипе под потником Белолобого. Знала и молчала, предав тем самым и Дариена, и его – Олдера… Если бы она тогда сказала хоть одно слово…
Тогда бы всё понял отец, а как он вершит расправу, мальчишка уже увидел!
Вспомнив о том, как отца окутала алая яростная дымка, уже через миг оборотившаяся убившей Калиста молнией, Олдер, невольно застонав, откинулся на подушки. По всему получалось, что родитель, наказав слугу, не покарал главного зачинщика, но как выдать ему собственную мать, пусть она и трижды неправа!.. И как жить с тем, что он теперь знает?..
Мальчишка осторожно коснулся здоровой рукою лубков, в которые была забрана половина его тела, скользнул пальцами по плотно примотанной льняными бинтами к торсу руке… Он разбился, и его мир тоже разлетелся на тысячи осколков, которые теперь уже никак не собрать… Что ему делать?..
Из горьких размышлений Олдера вывел неожиданный визит матери. Окликнув сына, она было хотела подойти к его кровати, но так и замерла посреди комнаты, столкнувшись с усталым, безнадёжным взглядом Олдера. На какой-то миг Олинии показалось, что на неё смотрит не собственный ребёнок, а познавший всю горечь жизни старик, но потом она совладала с собой и привычно улыбнулась: