Массивная тяжесть камня ещё больше подчёркивала тонкость фигуры Энейры, показавшуюся Бжестрову беззащитной и исхудалой, – в безотчётном порыве он сделал шаг вперёд, намереваясь обнять и защитить любимую от всего света, но, вспомнив предупреждение Матери Вериники о том, что неожиданное волнение может навредить Энейре, замер на самой границе света и тени.
На счастье, его движение осталось не замеченным погружённой в молитву женщиной – она не вздрогнула и не обернулась, и застывший безмолвным изваянием Бжестров смотрел на неё до тех пор, пока Матерь Вериника не тронула его за рукав, показывая тем самым, что время короткого свидания вышло. Ставгар беспрекословно отступил в тень привёдшего его в молельню коридора, но когда они со старой жрицей отошли на безопасное расстояние, заговорил:
– Матушка, я сделал всё, как вы сказали, так выполните теперь и мою просьбу. Это важно, прежде всего, для Энейры.
По-прежнему шествующая впереди Ставгара Матерь остановилась и повернулась к Ставгару.
– Чего ты ещё хочешь?.. Сам ведь видел – для иных свиданий время не наступило…
– Просто скажите Энейре, что я сделаю всё, чтобы вернуть честное имя её роду. Добьюсь того, чтобы незаслуженный позор был смыт с её семьи, – твердо произнёс Ставгар, и старая жрица наградила его долгим, пристальным взглядом.
– Обещания ничего не значат, Бжестров. Твой отец в своё время тоже много чего обещал Мартиару Ирташу, но не сдержал слова…
– Мой отец? – Не в силах понять, на что намекает жрица, Ставгар шагнул вперёд. – О чём вы говорите, матушка? Мы были соседями в Райгро, не более…
Но Хозяйка Дельконы ответила на его порыв лишь тем, что холодно взглянула на Бжестрова и тихо произнесла:
– Не меня расспрашивай, а своих родителей… Я же скажу тебе лишь одно – ни живым, ни мёртвым Ирташам не нужны пустые обещания. Только дела…
Просторный дом, в котором семейство Бжестров обитало во время своих визитов в Ильйо, встретил Ставгара привычным с самого детства уютом – богатым, но не режущим глаз. Затейливая резьба лестниц и дверей, застеленные шкурами полы, натёртая до блеска серебряная и позолоченная утварь на полках в обеденной зале – всё здесь было почти таким же, как в родовом имении в Райгро, лишь цветные витражи на окнах соответствовали царящим в Ильйо вкусам. Но весёлая игра лучей, окрашенных в жёлтое, алое и зелёное, показалась готовящемуся к нелёгкому разговору Ставгару слишком яркой и неуместной…
– Сынок! – Лиадана Бжестров, отложив шитьё, встала из кресла навстречу ещё не успевшему стряхнуть с себя дорожную пыль Ставгару. – Где ты был так долго?
Бжестров поднёс к губам протянутые к нему руки матери и почтительно поцеловал унизанные перстнями пальцы.
– В Дельконе, матушка…
Лиадана с улыбкой взглянула на сына, провела освободившейся рукою по его волосам.
– Попросить Малику о милости можно было и здесь, сынок. Чем храм в Ильйо хуже Дельконы?
– Ничем, но именно Дельконские жрицы считаются самыми сведущими в травах и лечении… – Отступив на шаг от матери, Бжестров снял с пояса кисет. – Я знаю, что Ведена снова ребёнка ждёт, а это тебе – чтоб головные боли не донимали…
Лиадана приняла из рук Ставгара кисет и извлекла из него крошечный, с нанесёнными тёмной глазурью рунами сосуд из глины. Коснулась пальцем залитого воском горлышка и перевела на сына ставший по-девичьи лукавым взгляд.
– Ты всегда был хорошим сыном, Ставгар, но только ли в лекарствах всё дело?.. Признайся, всему виной некое письмо, которое тебе передала Ведена… Так?
– И это тоже… – Бжестров на мгновение опустил глаза, но потом вновь взглянул на мать и тихо спросил: – Что мой отец пообещал Мартиару Ирташу, мама?
– О чём ты? – Лиадана удивленно взглянула на сына, но её холёные пальцы, сжимающие подарок Ставгара, дрогнули, а всё ещё красивое лицо в одно мгновение словно бы постарело, и от внимания Бжестрова эти признаки не ускользнули. Он шагнул к матери, положил руки ей на плечи…
– Несколько дней назад меня упрекнули в том, что Бжестровы не держат слова…
Лиадана, не выдержав пристального, ищущего взгляда сына, опустила глаза и прошептала:
– Тот, кто сказал тебе такое, был пристрастен. Твой отец просто ничего не мог сделать… Незачем ворошить…
Ставгар видел, как от щёк матери отлила кровь – ей было невмоготу говорить о давних делах, и это значило лишь одно – намёки жрицы были справедливы и в прошлом его семьи действительно есть пятно… Хорошо скрытое, но от этого не менее позорное. В эти мгновения Бжестрову было жаль в один миг осунувшуюся, словно бы испуганную мать, которая наверняка потом сляжет с головной болью, но он сознавал, что если он не узнает всего сейчас, то потом уже не добьётся ответа… Ставгар чуть сильнее сжал плечи матери.