Чья-то темная рука тянется к стене и скользит по обоям. «Муська» приготовилась к прыжку, прижала уши и замерла и только нервно вздрагивает ее длинный пушистый хвост. Темная рука на стене скользит все ближе и ближе и неожиданно встречает препятствие. Высокий столик на трех ножках качнулся два раза и упал, увлекая за собой хрустальную вазочку и тяжелую бронзовую пепельницу. «Муська» фыркнула и спряталась под кровать…
Надежда Леонтьевна проснулась.
— Кто здесь? — спросила она, поднимая голову и вглядываясь в темноту.
Никто не ответил. В белой спальне по-прежнему темно и тихо и только «Муська», услышав голос хозяйки, мяукнула протяжно и жалобно.
Надежда Леонтьевна приподнялась на подушках, послушала с минуту глухие и тяжелые удары своего сердца и привычным движением руки повернула выключатель. Под потолком вспыхнули матовые лампочки.
Надежда Леонтьевна оглянулась и, вскрикнув, откинулась на подушки. Дыхание остановилось в ее груди и красивые, темно-серые глаза актрисы, с безмолвным ужасом уставились на высокого человека, неподвижно стоявшего в трех шагах от постели.
— Тсс… ни звука! — предупредил он и вытянул правую руку, вооруженную револьвером. — И не вздумайте звонить! Как видите, я достаточно вооружен, чтобы заодно с вами убить и вашу служанку.
Ночной гость оглянулся вокруг и спрятал револьвер в карман пальто.
— Поверьте, я не собирался вас будить… — сказал он с неожиданной улыбкой. — Я только искал выключатель и впотьмах зацепил за эту финтифлюшку… Спокойствие, madame! Вашей жизни и вашему здоровью ничто не угрожает, если, повторяю, вы будете благоразумны. А пока будьте добры указать мне: где ваши ключи от этого бюро, да заодно и от шкафа?
— Там… В сумочке… — пролепетала Надежда Леонтьевна, едва шевеля пересохшими губами и указывая взором на кресло.
— Меrci! — сказал вор, вынул ключи и подошел к бюро. — Я, конечно, предпочитаю наличные… I’argent comptant — это мечта каждого из нас, но, знаете? И в бриллиантах есть своя красота. Так вы уже разрешите мне захватить с собой и то, и другое…
Он отпер бюро и стал рыться в ящиках.
— Я боюсь напрасно задержать вас… Может быть, вы согласитесь помочь мне? Быть моим гидом в поисках золотого руна? Скажите, в котором ящике деньги?
«Господи! Он еще издевается…» — подумала Надежда Леонтьевна, но покорным и дрожащим голосом ответила:
— В верхнем, с левой стороны.
— Так… Благодарю вас! — сказал вор, пряча в карман изящный, темно-синий портфельчик с золотыми монограммами.
— А бриллианты и прочее?
— В среднем ящике… Черная шкатулка.
— Гм… Так. Ого! — воскликнул он. — Да вы, если не королева, то принцесса бриллиантов! Раз, два, три… Какой солитер!..
Он повернулся и поднял к свету руку с крупным камнем.
— Вот, что называется: талант артистки в кристаллизованном виде! Взгляните: он ослепляет, в нем все лучи, он играет так же… как вы на сцене!
Сердце Надежды Леонтьевны сдавила мучительная жалость к дорогим, любимым вещам, красивые глаза наполнились слезами, но бледные губы «гранд-кокет» улыбнулись, и она спросила:
— А вы меня видели?
— О!.. Много раз! Еще на днях я до боли отхлопал ладоши, испортил свой баритон, вызывая вас, и бросил к вашим ногам прелестную розу, купленную за последние тридцать копеек…
Вор снова нагнулся над шкатулкой.
— Гм… Браслеты и кольца… медальон, а в нем, конечно, портрет? Ну, я его вынимаю, вот!.. Для вас он — реликвия сердца, а для меня — только лишняя улика… Гм… Я очень жалею, что не могу захватить с собой и эту великолепную шкатулку. Я так люблю старинные вещи, но она не войдет ни в один из моих карманов. С вашего разрешения, я возьму этот платок и завяжу в него всю эту роскошь и красоту, так же, как старушка богомолка завязывает свои медяки. Вот, готово!
Пока он болтал, завязывая украденные вещи, Надежда Леонтьевна, повернув тихонько голову, рассматривала своего ночного гостя.
«Какой худой и желтый… Должно быть, только что убежал из тюрьмы, — решила она. — Господи! Хотя бы уже уходил скорей… Надо запомнить все: нос с горбинкой, глаза?.. Кажется, серые… Шатен, высокий, черное пальто с барашком, серые брюки… Боже мой! Если бы можно было сейчас же… по телефону, в полицию»…
Точно угадав ее мысли, вор обернулся с веселой улыбкой:
— Вы, конечно, находите, что мой ночной визит затянулся и только любезность хозяйки мешает вам указать на двери.