Достоверно про полковника было известно, что он вдовец, потерявший в автомобильной аварии нелюбимую взбалмошную амбициозную жену. От безделья она как-то надралась до зеленых чертиков, вообразив себя на этот раз по меньшей мере Никитой из телесериала и посягнула на таран поста ГАИ. Тогда все списали на сезонную депрессию вкупе с последствиями затяжной ангины.
О полковнике у Нюси сложилось собственное противоречивое впечатление. Она никак не могла определить, какой он на самом деле. Только вообразишь, что понял характер человека, а он уже выкидывает новый фортель, и снова надо приглядываться, чтоб прийти к однозначному мнению.
«Он — разный», — мудро решила она, сочтя самым умным больше не задумываться по этому поводу, и вошла в святая святых местного отделения милиции.
Кабинет напоминал помесь кельи принципиального спартанца и жилого помещения. Два стола, заваленные небоскребами бумаг, несколько телефонов, журнальный столик с грязным чайником и три стула. Был еще шкаф, в котором хранились несколько смен костюмов.
«Или, все-таки, мундиров?» — засомневалась Нюся.
В шкафу также прятались свернутые синие шерстяные одеяла и сплющенная подушка в противной больничной наволочке. На столах полковник спал в двух случаях. Когда не имело смысла идти домой и во время ночного дежурства. На обшарпанном подоконнике горделиво торчала деревянная модель парусного судна. Предполагаемо — «Санта-Марии». Панельные стены из ДСП украшала мутная картина маслом, на которой кто-то обреченно тонул в море, прощально помахивая ручкой.
Хозяин кабинета был весь средний. На первый взгляд внешне ничем не примечательная личность. Рост, вес, возраст — все среднее. Казалось, интеллект у такого не примечательного человека должен быть тоже средним. Однако при более близком знакомстве обнаруживались такие черты, как проницательность, исключительная сила воли и твердость характера. Что многих огорчало.
Нюся всегда немного нервничала при встрече с полковником. Кому, скажите, понравится подозревать, что тебя видят насквозь? И при этом понимающе усмехаются одними глазами.
Судя по отстраненному взгляду, полковник был занят. Не то начальство выдумало новую особо изощренную проверку. Либо его доконали напрасные происки маньяка. Поэтому Нюся без особого труда и не выдавая своего жгучего интереса выяснила, что в районе сравнительно спокойно. Не считая пьяных мордобоев, один из которых закончился смертоубийством посредством банального совка для мусора. С маньяком было сложнее. Тот не оставлял никаких следов, и пока было неясно, что именно стряслось с пропавшими детьми.
Главное, что удалось вытянуть Нюсе из полковника, — никто из психушек не сбегал, туристы никакие не пропадали. Из чего она сделала вывод — Кото пока никто не ищет. Хотя с полковником никогда нельзя быть ни в чем уверенной. У него умение многозначительно молчать было второй натурой. А первой — умение выспросить так, что и сама не заметишь, как проболталась. Но не в этот раз. Нюся была страшно горда собой. И даже позволила себе немного пофлиртовать. Тем более что полковник, даже будучи занятым, всячески поощрял ее попытки быть кокетливой.
Ближе к вечеру дома у Нюси происходило модное дефиле. Ирина, как и собиралась, врубила на всю катушку ритмичную музыку. Под которую Кото, не сумев скрыть мистический ужас, облачался в сомнительные творения пошивочных мастерских неясной этимологии. Он на не гнущихся ногах курсировал туда-сюда, огибая скептически настроенную сову, за свой век повидавшую практически все, кроме показа мод.
Постепенно Кото, подбадриваемый доброжелательными зрителями, переборол понятное смущение и сам заинтересовался процессом перевоплощений. Теперь он дефилировал легким пружинистым шагом до стульев, на которых бесновалась публика, творил замысловатую позу прожженного мачо, фиксировал себя на пару секунд. И с эффектным разворотом удалялся для нового облачения. Ни на минуту не меняя бесстрастного выражения лица.
Последний выход сопровождался таким мрачным взором исподлобья, что позавидовал бы и Бандерос. Кото залихватски закрутил такой тройной финт, что едва не снес многострадальную сову. Но вовремя успел восстановить ее пошатнувшееся равновесие. Чем сорвал бурный аплодисмент публики.
Пес Волкодав выпросил немного свободы, развалил свою лохматую тушу на прохладном полу и взирал на представление с явным неодобрением.