— Люба…
— Только не жалей, не жалей, пожалуйста. Я не вынесу…
— Не буду, Люба. Ну же… Успокойся, девочка…
Только после его слов понимает, насколько сильно ее трясёт. Буквально подкидывает на месте. Обхватывает себя руками в попытке усмирить собственную истерику. Нервы ни к черту. Поверх её рук ложатся его. Запрокидывает голову. Жалости нет. Тревога, собранность, сила… Он уже готов вступить в бой. Любу накрывает боль. Она бы хотела стать его счастьем, судьбой, любовью… А стала…
— Не думай так… — тут же считывает ее мысли Ставр.
— Ты просто не знаешь, что происходит, когда болезнь обостряется… Я покрываюсь ранами. Лицо, Ставр… Я могу быть изуродована… Помимо того, что болезнь разрушает меня изнутри…
— Тшшш…
Ставр растерян. Никогда в жизни он не чувствовал такой растерянности. В его голове не может уложиться, как он так быстро в нее пророс? Погрузился в происходящее настолько, что без вопросов согласился принять любой вызов, вступить в самую кровавую схватку, не считаясь с собственными потерями. Но это потом… Сейчас ему, по крайней мере, следует хоть как-то успокоить Любу.
— Даже если что-то случится с твоим прекрасным лицом, мне это только на руку. Разве ты не понимаешь?
— Нет, — как ребенок, замотала головой Люба.
— Так ты будешь не так сильно выделяться на фоне такой старой развалины, как я.
Глава 7
Ставр ее рассмешил. Наверное, на это и были рассчитаны его слова, и Люба была ему очень благодарна за это.
— Старый, да? — улыбнулась она и снова обняла мужчину.
— Угу. Еще какой.
— Что, и мамонтов видел? — продолжала куражиться.
— Угу. — Кивнул, втягивая носом аромат, который, казалось, навсегда въелся в подкорку, — вот, прям, как тебя и видел.
Люба рассмеялась. Ставр прижал ее к себе чуть сильнее. Уткнулся в волосы лицом, собираясь с силами. Нужно узнать побольше о ее болезни. Потому что он не сможет потерять Любовь. Ну и что, что знает ее третью неделю. Много ли нужно времени, чтобы жизнь навсегда изменилась? Мгновение… Для него все поменялось в тот момент, когда он впервые увидел грустные Любины глаза…
— Пойдем в дом?
— Ты не замерзла? — забеспокоился Ставр и поспешно открыл перед Любой дверь. Прошел в дом, включил чайник. Потом его вдруг осенило. — Люба… А горячка вчерашней ночью, это…
— Все в порядке. Я действительно простыла.
— Почему ты так в этом уверена? Или… твой Либман-Сакс не сопровождается повышением температуры?
— Наоборот — это один из самых первых симптомов. Поэтому, когда у меня начался жар, я сразу же поехала в лабораторию. В случае чего, меры нужно принимать незамедлительно, — пояснила она.
— В этот раз точно не волчанка?
— Не-а. Анализы вполне приличные. И бабочки нет.
— Бабочки? Тебе они снятся в кошмарах, — тут же вспомнил Ставр. — Причем здесь они?
— Это тоже один из симптомов. Высыпания появляются на лице, и напоминают по форме крылья бабочки. Впрочем, у средневековых людей эта сыпь не вызывала таких поэтических ассоциаций. Места поражения сравнивались с волчьими укусами. Отсюда пошло название — волчанка.
Люба прошла по комнате и села на стул. Открывать свою душу Ставру было легко, но все равно разговор ее измотал. Мужчина это заметил. И не стал больше ничего выпытывать. Гугл в помощь, как говорится. Если Люба захочет, сама расскажет, как все случилось. Только один момент стоит прояснить прямо сейчас:
— Ты говорила, что была беременна…
— Да, — прошептала она и поежилась, будто бы ей стало холодно. Ставр тут же пожалел о вырвавшемся вопросе. Нельзя было спрашивать… — Моя дочь погибла. На двадцать девятой неделе мой организм отторг плод.
— Извини, я…
— Нет-нет. Все нормально! — вскочила Люба. — Правда, Ставр. Нам действительно стоит это прояснить. Вдруг ты захочешь ребенка? А я не смогу родить, понимаешь? — закусила губу женщина. — Или у тебя уже есть дети? — вдруг осенило ее. Ставр находился в таком возрасте, когда за плечами вполне могли быть и брак, и дети. Которые, кстати, могли оказаться Любиными ровесниками.
Ставр хмыкнул. Нет, детей у него не было. И уже, конечно, он о них не мечтал.
— Нет. Я бездетен.
— Я не смогу родить, — зачем-то повторила Люба. — Точнее, смогла бы, но я не буду больше рисковать. Это моя категорическая позиция. Даже если я выношу ребенка, и не умру, неизвестно, какие гены я ему передам, понимаешь? — Она как будто оправдывалась, и ненавидела себя за это.
— Это твое право.
— А что, если ты захочешь…
— Пятьдесят три года не хотел, а тут вдруг надумаю? — скептически улыбнулся Ставр и вплотную подошел к женщине.