Выбрать главу
� в легком изумлении. Ей показалось, что это был выкрик сочувствия, понимания, на который способен только человек с добрым сердцем. Она выдохнула, еле заметно улыбнулась, и начала:    - С мужем я познакомилась на втором курсе; его перевели с кафедры математики. Вы наверно думаете, я приукрашиваю...  Ничуть! Олег сразу на меня внимание обратил... Он на последней парте сидел.  Нет-нет, не на последней, на предпоследней. А я сидела на второй, ближе к окну.    Семен Петрович почувствовал, как ему что-то мешает. И это была даже не Румянцева, бормотание которой уже слилось с каплями дождя за окном. Думать мешал  попавший в зубы кусочек лука.     Доктор нервно подергал щекой, поводил языком туда-сюда - лук не поддавался. Неплохо было бы записаться к зубному, подумал он и глянул на календарь.    «День победы! День победы скоро... Опять эти ленточки, парады. Опять Наташа потащит в семь утра гречку есть. Но если дежурство выпадет, то... вот бы выпало! Так-с, это у нас: день через три. То бишь, так-так...»    Сосчитать не получилось, доктор случайно глянул на Румянцеву.    -...вот такие волосы носил. До плеч! Мы как с ним познакомились, он уже тогда с волосами был... Я сначала не понимала, но потом мне понравилось... И представляете, совсем не лысел! В его годы многие уже без волос, а Олег, - женщина закрыла рот платком. - После химиотерапии... он тоже красивый был, самый... Но по-другому, понимаете? Я ему сказала...    «Чертов Пронин, жук такой! Болеть вздумал по понедельникам. Сегодня еще с бумагами сидеть, - подумал Семен Петрович и глянул на фотографию в рамочке, с которой улыбались жена и сынишка. - Надо Наташе позвонить, сказать, чтобы Антошу из садика забрала, если дождь закончится. А если нет... Если нет, тогда дойдет вечером до меня, возьмет машину. И сколько мне сидеть сегодня? А еще же... Отчеты эти, мать их... Вот, Пронин!»    Доктор глянул в окно: на кусты шиповника, на березу, на красные огни проезжающей машины. Где-то там, через дорогу был ещё продуктовый магазин, банк и много всего интересного. Но, такие развлечения радовали его только в ясный и солнечный день. Сегодня же, приходилось смотреть на скучную серую стену дождя.    - Где уж тут закончится... - бросил он вслух.    - Что вы сказали?    Семен Петрович открыл рот и задумался.    - Говорю: когда же закончится? Несправедливость эта.    Румянцева схватилась за доктора и продолжила:    - Бог так рано забрал... Олегу и пятидесяти не было... Это что же...    Семен Петрович высвободил руку.    «А ведь только два часа! - подумал он. - И сколько мне с луком этим сидеть? Скажу Наташе, чтобы в следующий раз без него... Хотя, ладно-пусть, пусть будет. Это о зубах надо думать».    Он снова посмотрел на календарь.    «Чертов праздник... День через три. Это будет среда... воскресенье... четверг... Отдыхаю! Ядрена мать... Надо что-то, надо... знаю! Утром к стоматологу запишусь... Или у них тоже выходной? Нет-нет, Сливков всегда работает. - Семен Петрович хитро посмотрел на фотографию семьи. - Ничего, на парад без папки сходите».    - Доктор, вы согласны? - воскликнула Румянцева.    Семен Петрович отвлекся от фотографии и мигом изобразил самое серьезное и понимающее лицо.    - Как уж тут не согласится...    Как только он кивнул, заклятый кусочек лука выскочил на язык и загадка тут же раскрылась. Доктор понял, что так горчило в гамбургере. Он подхватил кусочек лука на палец и швырнул под стол, а затем опять встретился взглядом с Румянцевой, которая тем временем расхваливала кулинарные способности покойного мужа.    «Когда же она закончит тут со своими омлетами. Люди с утра ничего не ели, - живот Семена Петровича заурчал; доктор жалобно посмотрел на сумку. - Как весь лук уберу, гамбургеру цены не будет. Только бы он не остыл, только бы... я ж его как попало завернул».    От мысли, что гамбургер вот-вот остынет, Семен Петрович начал действовать.    - ...молока одну столовую ложку, чтоб...    - Как такое происходит? - мягко перебил доктор. - Зачем болезни забирают хороших людей? Как это возможно?    - Как, доктор, - заморгала Румянцева. - Как?    - Я не знаю. Честное слово, не знаю. Курильщик живет до ста лет, а спортсмен умирает от простуды. И где же она?...    - Кто, доктор?    - Справедливость, где она?    - Где?    - Если бы я знал. Если бы я только знал. Прошу вас, взгляните, посмотрите на эти лица... - доктор взял рамку с фотографией жены и сына. - Как это произошло? Куда смотрел всевышний, когда я потерял жену и сына в аварии? И почему бог позволил жить той пьяни, что была за рулем другой машины?    - Ах, доктор... Вы...    - Я прекрасно понимаю вас, - Семен Петрович подхватил женщину за руку и повел к двери. - В медицине вопросы «Почему» и «Зачем» мы задаем... с маленькой надеждой получить ответ. Право, я не знаю, никто не знает, почему так происходит с хорошими людьми... Как вас зовут?    - М-Маша... Мария Владимировна...    - Маша, Мария Владимировна, то, что произошло - ужасно, но в коридоре ждут люди, которым я ещё успею помочь. Прошу вас, идите домой, вспомните о тех, кому вы дороги.    - По...    - Мне! - перебил он. - Нужно вернуться... к работе.    - Похороны в среду, - Румянцева вцепилась в дверь. - Вы его совсем не знали, но... я буду рада.    - Посмотрим, Мария Владимировна. А то работа, дежурства.    - Спасибо большое, спасибо вам, вы ангел!    Семен Петрович, вытолкнул Румянцеву из кабинета; она растворилась в толпе.    Люди будто пчелы облепили весь коридор, и жужжали под нос о своих проблемах. Как только открылась дверь, они кинулись к доктору с жалобами и болезнями, тыкая медицинскими карточками в лицо.    ...у меня по записи... и у меня... мне только спросить...здесь всем спросить... вы только пришли, а я с двенадцати стою...    - Тихо! - буркнул Семен Петрович. - Пока лампочка не загорится, никто не заходит!    Доктор захлопнул дверь, прыгнул к рюкзаку и, насвистывая победную мелодию, достал гамбургер. Котлета была еще теплая (он потрогал ее пальцем). Семен Петрович выкинул надоедливый лук в окно, развалился в кресле и, думая о планах на выходные, наконец-то закончил свой обед.