— Уши надо мыть водой, а не компотом, Гриш.
— Я серьезно, между прочим. С Ликой мы расстались четыре месяца назад, а ты, насколько мне известно, тоже одинока…
— Я не одинока. У меня есть Мася.
— Кто у тебя есть? — растерялся Юстев, так и застыв с бокалом пива в руках.
— Мася, Гриш. Рыжий, толстый и жрет, как не в себя. В общем, второго мужика в доме не потяну. Извини.
Он моргнул пару раз, а когда к нему пришло понимание, расхохотался. Хотя я не шутила. Мой кот постоянно что-то грыз, предпочитал исключительно Вискас и великодушно разрешал его гладить, когда испытывал острую нужду в ласке. Правда, после вчерашнего финта с балконом, власть в нашем маленьком королевстве официально изменилась, но Юстеву об этом знать было необязательно.
С Гришей мы просидели в кафе еще около часа. Тему отношений больше не затрагивали, но разговор зашел об учителе. Когда случилась беда, многие выпускники додзё находились за границей. Юстев попросил рассказать о событиях тех дней. Было больно вспоминать. Да и помнила я мало. И если бы не карате, если бы моя страсть к боевым искусствам, то Евы Лисы уже не было бы в живых. Следователь предполагал, что тогда я попала им под руку, а целью был учитель, но это было не так. Они пришли за нами обоими: мне отвели роль игрушки, а Дюдюку — зрителя. У них не получилось. Почти не получилось. Учитель погиб, а я… замерла.
Вспомнила! В ту ночь меня хотели…
На глаза навернулись слезы от ужаса.
— Ев, может прогуляемся немного? — предложил Гриша, пересев на мою сторону. — На тебе лица нет. Прости, что завел разговор об учителе.
— Все хорошо, — попыталась сделать вид, будто действительно ничего страшного не произошло. Хотя из-за внезапно охватившего волнения, у меня задрожали пальцы. — Попроси, пожалуйста, счет.
Вскоре мы оказались на улице. Прохладный ветерок вынудил затянуть молнию ветровки до подбородка.
— Замерзла? — приобнял меня за плечи Юстев.
— Чуть-чуть. Надо было надеть джинсы.
— Шортики тоже хороши. У тебя все такие же классные ножки, — вкрадчиво прозвучало у моего уха.
— А тебя все так же хочется стукнуть, — пошутила я в ответ.
Мы гуляли по главной городской улице до тех пор, пока мои ноги не закоченели от холода. Гриша рассказывал о своей жизни в Чехии, куда его случайно забросила судьба, а я старалась отогнать прочь воспоминания. Они не давали мне покоя. Казалось, события того вечера переживались мной заново, раз за разом ввергая во все больший ужас.
— Гриш, вызови мне такси, — произнесла я, испытав при этом неловкость. Мужчина посмотрел на меня задумчиво и достал из кармана мобильный телефон.
— Если ты не против, то я провожу до дома. Уже одиннадцать, — сурово сказал он.
— Не против.
В любой другой ситуации я непременно бы отказалась. Никогда не любила показывать свою слабость. Однако сейчас, едва подумав о времени суток, мутных таксистах и о том, что я все-таки девушка, каким бы поясом карате не владела, то сразу согласилась.
Мы прождали машину минут десять. Всю дорогу до моего дома Гриша не проронил ни слова, хотя до этого болтал без умолку. А едва расплатился с такси, — чем очень удивил, ведь я полагала, что он уедет — мы остались вдвоем в свете одинокого фонаря.
— Ну что, познакомишь со своим Масей? — бодро спросил Юстев, хотя прекрасно знал о моих мыслях. Это была подстава! Если кто-то в такие моменты думает о сексе, то единственное, что мне пришло в голову — это неубранный лоток кота. Я не успела. Да и вообще не подозревала такой поворот событий, оставив уборку на единственный выходной день — воскресенье.
— Ну на нет, и суда нет, — огорчился Гриша и снова начал набирать такси.
— Пошли. — Я достала ключи из рюкзака. — Только строго не суди мои апартаменты.
— Лисичка, все нормально. Я не за оценкой жилищных условий пришел.
— А зачем?
— Ну… — замялся он.
— Чай с тортиком выпьешь! Еще гречка с подливкой есть. Масю тоже можешь погладить, если он тебе разрешит. На большее не рассчитывай.
Гриша нервно захихикал.
— Я почему-то так и думал.
— Индюк тоже думал…
— … И в суп попал. Я в курсе, вредина.
Первое, что я услышала, когда открыла дверь — это жалобное мяуканье. А как только в прихожей зажегся свет, Мася, пошатываясь, вышел из спальни. Я бросила рюкзак на пуф и, даже не разув кроссовки, подбежала к своему единственному мужчине.
Господи, у него глаза были на мокром месте! И носик влажный. Сопли!
— Что-то случилось? — забеспокоился Юстев.
— Он вчера из балкона выпал. Ночью была гроза. Одному Богу известно, где его носило. Только сегодня после обеда нашла в подвале соседнего дома. Придется утром везти к ветеринару.
— Выходной день, — напомнил Гриша, опускаясь рядом со мной на корточки.
— Есть клиника на другом конце города, там до обеда принимают. Так что утром в путь, да, Мась?
Я погладила рыжую мордочку. Он прикрыл глаза и чихнул.
— Простудился, — сделал вывод за нас обоих Юстев.
— Дай Бог, чтобы это была простуда, а не вирусная инфекция. Вот черт!
Я взяла Масю на руки и поплелась в кухню. Утерла салфеткой глаза, чтобы не скопилась жидкость, укутала его в одеяло и вручила Грише. Теперь подстава нагрянула и к нему. Если он хотел провести ночь в приятной компании, то желание гостя сбылось. Тем более, кот не стал брыкаться, как обычно бывало при других гостях. Свернулся калачиком и одним глазом следил за нами.
Я быстро скинула обувь, включила пылесос и переоделась. Чайник с водой вскипел уже через пару минут.
— Точно не будешь гречку? — уточнила на всякий случай у Гриши.
— Спасибо. Чая будет достаточно. Давно он у тебя?
— Четвертый год. Это подарок учителя.
— Вы были с ним близки, — с усмешкой сказал Юстев.
— Я всегда считала его своим отцом.
— А он — нет.
Я поставила упаковку чая обратно на стол и обернулась.
— Что ты хочешь этим сказать?
— О вас многое поговаривали, — уклончиво произнес гость, а мне так и захотелось метнуть в него чем-нибудь. Например, заварником. Я как раз залила в него кипяток. Думаю, упади на него такое “счастье”, Гриша вмиг перестал бы молоть чушь.
— Например?
— Лисичка, ну так как маленькая, ей-Богу. Дюдюк нянчился с тобой постоянно. Чуть что, и вокруг тебя устраивал танцы с бубном, опекал, многим обеспечивал. Конечно, мы с тобой видим в нем просто заботливого мужика, но вся группа была уверена, что он к тебе неровно дышит. Как и ты к нему. А когда он умер…
— Вон. — Я подошла к нему и забрала Масю.
— Ева…
— Гриша, уходи.
— Ева, это всего лишь разговор, — криво улыбаясь, развел он руки в стороны.
— Я сказала, пошел вон!
— Блин, я не хотел тебя обидеть. — Он вскочил и попытался приобнять. — Ну, Ев, ты чего? Ты плачешь?
— Свалил из моего дома! — отбросила я его руку. — Сейчас!
Юстев опустил голову и произнес сквозь стиснутые зубы:
— Прости.
— Повторять в третий раз не буду.
Он больше ничего не сказал — молча вышел из кухни, покопошился в прихожей и тихо закрыл за собой дверь. Говнюк.
Я опустилась на стул и расплакалась. В тот вечер мы с сенсеем были приглашены к его знакомому на ужин. Я смутно помню не только лицо того мужчины, но и гостей. Будто мой мозг пытался уберечь меня от чего-то страшного, удушающе болезненного и горького. От того, что я сегодня вспомнила, волосы вставали дыбом. Неважно, какими обидными словами называли наши с учителем теплые отношения. Этот человек боролся за мою честь и жизнь. Он погиб, защищая меня, и в память о его жертве, я никому не позволю очернить имя великого сенсея. Да, для меня он навсегда останется великим и… добрым другом.
— Мя-я-яу…
Я посмотрела на свое сокровище. Глаза Маси снова увлажнились.
— Ну что, засранец? До утра протянешь?
Он потянулся мордочкой к моей ладони и, получив желанную ласку, затарахтел, как советский трактор.