Я замерла, попросту любуясь и ни о чем не думая. Это же настоящее искусство — быть таким красивым!
Наверное, так бы и пялилась, если бы не поняла, что он, в свою очередь, уставился на меня. Нахмурившись, подхватил щипцами выкованную штучку и опустил в бадью с водой. Раскаленное железо зашипело, оглушив, и помогло выйти из ступора. А потом Янур перевел взгляд на Пружинку и…
Зашипел еще громче железяки в воде!
— Ты чего? — пробормотала я.
— Кто расплел ей косы?! — процедил сквозь стиснутые зубы, не сводя глаз с локонов дочери.
— Я расплела.
— Верни, как было!
— Зачем? Ей больно было от тугой косы.
— Верни, сказал!
— И не подумаю! У меня нет привычки издеваться над детьми!
— Я приказываю сделать, как было! — яростным рыком сорвалось с его губ, но потом я подхватила бадью с водой и с удовольствием выплеснула в его лицо.
Демон замолчал, обтекая.
Расприказывался он тут, видите ли!
— Охладился? — осведомилась, изогнув бровь. — Рада за тебя. А теперь успокойся. Ты ребенка пугаешь.
Я шагнула к побледневшей Пружинке и обхватила ее за плечи.
— Мало над ней эта Соломея измывается, так еще и ты, родной отец, добавляешь, вместо того, чтобы защищать?
Крошка обхватила меня ручонками и уткнулась лицом в мое платье.
— Ты здесь до дня Урожая, не стоит устанавливать свои порядки, — раздраженно бросил Янур, отвернувшись.
— Ты сам взял в жены ведьму, дорогой демон, — съязвила в ответ. — Придется потерпеть!
Глухое рычание стало мне ответом.
Глава 5 Воспитание
— Редроуз, это уже ни в какие ворота! — громкий надрывный вопль ворвался в наши уши.
В кузню вбежал шарик на ножках, похожий на ожившего снеговика, которого по недоразумению нарядили в мужской костюм. Круглая голова, покрытая испариной, сияла, как игрушка на елке в новый год. Руки порхали в воздухе так, будто он отмахивался от роя пчел, решившего его покусать.
— Что еще стряслось? — с тоской выдохнул Янур.
— Ваш отпрыск!.. — Шарик указал на двух высоких парней, которые втащили внутрь брыкающегося мальчишку лет четырнадцати — очевидно, это и есть старший сын Том. — Этот чертенок… — он осекся под тяжелым взглядом демона и тут же исправился, — этот егозун разрушил нам два сарая, повалил забор и лишил мою супругу лучшего платья!
— История, должно быть, занимательная, — Янур хмыкнул. — С удовольствием послушаю!
— А нам вот было не смешно, когда ваш отпрыск оседлал моего лучшего борова, будто это лошадь! — обиделся Шарик. — К нему, кстати, свиней привозят со всей страны! В очередь записываются!
— Личная жизнь хряка мне мало интересна, — намекнул демон.
— А я вот порой ему завидую, — пробормотал мужчина. — То есть, дело в том, — спохватился он, — что неизвестно теперь, не потерял ли он свою, э-э, производительность! После такого-то стрессу!
Шарик достал платок, промокнул лысую черепушку и продолжил:
— Так вот, ваш отрок сел на него верхом и помчался по двору, выкрикивая какие-то непристойности.
— Забавное, вероятно, было зрелище, — пробормотал Янур, пряча усмешку.
— Моей жене так не показалось! — обиделся мужчина. — Когда ваш сын снес столбы, к которым крепились бельевые веревки, все чистое шлепнулось в грязь!
— Это хряк снес, а не я! — уточнил сын Янура. — Я ему кричал, что надо свернуть, но этот жирдяй не послушался! — подумав, он добавил, — наверное, потому что необъезженный еще.
— Помолчите, юноша! — Шарик укоризненно посмотрел на него. — Так вот, Редроуз, моя жена выскочила из дома, увидев весь этот бардак в окно, и эти двое — хряк и ваш сын на нем, предварительно разрушив сараи, сбили ее с ног! Бедная моя Дженни рухнула прямо в грязь! А на ней было надето лучшее платье, которое дорого мне стоило — пошито ведь у лучшей портнихи, в столице!
— Врет он все! — возмущенно прокричал мальчишка.
Извернувшись, он пнул одного из парней, которые крепко его держали, по колену. Тот, охнув, согнулся и выпустил хулигана.
— Чего бы это на Дженни лучшее платье было, скажите на милость? — Том упер руки в талию. — Она со скалкой из дому выскочила, и перемазана вся была в муке! Кто ж пирожки лепит в праздничных нарядах?
— Дельное замечание, — одобрил Янур, усмехнувшись. — Жду вашего ответа, Уолтерсон. Варианта ведь всего два: либо ваша женушка слаба на головушку, либо вы огляделись, и платье было обычным.
— Может, огляделся, прошу прощения, — порозовев, как белый дом в алых лучах заката, пробормотал Шарик. — Но! Это не меняет самого факта творимого вашим наследником беспредела! И нанесенного им ущерба!