Но поскольку версия с шантажом была единственной, благодаря которой у Светловой сходились концы с концами, то она и поторопилась отбросить свои сомнения.
Анна припомнила, как разговаривала с ней Лидия Евгеньевна. Совершенно несомненно, что старушка склонна к агрессивному, тираническому типу поведения!
Итак, секретарь подслушала, как Мария Погребижская жалуется журналисту на шантаж, испугалась разоблачений — и Селиверстова убила. Дальше…
Да, что же она с ним сделала дальше?
Стройная цепочка событий на этом месте обрывалась, и в логической конструкции обнаруживалась большая черная дыра.
Светлова снова набрала уже давно затверженный наизусть телефонный номер.
— Капитан, — снова попросила Аня Дубовикова, — можно воспользоваться вашими связями с ГАИ?
— Что еще у вас?
— Не было ли такого, что почти год назад в Катове у кого-нибудь из соседей писательницы Погребижской угнали машину?
— Поясните-ка ход мыслей.
— Смотрите, капитан: Максима Селиверстова нашли в лесу, под Тверью…
— Ну, да… Вы это уже говорили.
— Но как Селиверстов туда попал? Ведь далековато?
— Да, далековато…
— Допустим, его все-таки вывезли туда с дачи Погребижской.
— Как это вывезли?
— Ну… Скажем, уже в качестве трупа.
— Ничего себе «скажем»! — удивился капитан. — Может, все-таки не будем утверждать пока таких вещей? А то как-то это чересчур! По сути, вы обвиняете уважаемого человека…
— Это следует предположить хотя бы по той простой причине, что именно до того момента, когда Максим отправился на встречу с Марией Иннокентьевной, его путь известен. И именно с этой точки — дачи писательницы — его следы теряются.
— Ну, так и ищите их, эти следы… На то вы и Детектив. И еще бабушка надвое сказала, был он там, на этой даче, не был…
— За совет — спасибо. Следы я ищу.
— Не стоит благодарностей…
— А что касается «бабушки»… — Светлова подумала о Лидии Евгеньевне, — она, безусловно сказала надвое… Но я-то уже знаю точно!
— Что именно?
— Я тут, капитан, познакомилась с удивительным человеком… Видите ли, благодаря его своеобразным увлечениям существует доказательство, что Селиверстов точно побывал в тот день на даче у Погребижской…
И Аня рассказала капитану о своем визите к орнитологу.
— Так что видите, капитан, при таком свидетеле преступнице не отвертеться.
— Ну, Светлова, так это же отлично! Тогда, наверное, ваш орнитолог может рассказать и о том, как в тот вечер избавились от трупа? — хмыкнул ехидно капитан. — А может, он вообще часто видит, как закапывают трупы в саду Погребижской Или хотя бы слышит, как долбят цемент, замуровывая мертвые тела в стену дома? Соседям ведь все видно! Зачем, скажите, Светлова, таким благопристойным и немолодым дамам убивать практически незнакомого им безобидного журналиста? Мотив?
— Ну, у меня есть некоторые предположения…
— Ага… Вы предполагаете, что у них такое хобби, увлечение в часы досуга? Может, Селиверстов вообще у них не первый? Серийный, так сказать?
— Пока не знаю.
— Или, может, ваш орнитолог, видевший Селиверстова, побывавшего в тот день на даче, видел также, и как выехала тем вечером машина с участка Погребижской? А потом поздно ночью, точней под утро, возвращалась из Твери?
— Увы…
— То-то и оно, что «увы»!
— Понимаете, капитан, вы, как всегда, правы. Орнитолог Комаров вел свои волнующие наблюдения за синичкой Тиной почти весь вечер. И, увы, благодаря его неусыпному бдению и любознательности мы знаем, — ну так ему кажется, во всяком случае — что тем вечером эти две женщины никуда не отлучались.
— А ночью?
— Ночью тоже. Обычно он всегда слышит, как выезжает «Гелендваген».
— Джип? «Гелендваген»?
— Да, это их машина.
— Неплохо, — В общем, Комаров утверждает, что всегда знает, когда они приехали, когда уехали… Понимаете, там, в сельской тишине, с этим проще… Да и слух у нашего орнитолога обостренный.
— Наверное, это оттого, что он к чириканыо постоянно прислушивается?
— Возможно.
— Может быть, твои дамы кому-то поручили труп Селиверстова вывезти? — поинтересовался Дубовиков.
— Нет. И никто к ним не приезжал и по их поручению ничего не таскал.
Во всяком случае, Комаров этого не видел.
— Вот как? А Максим Селиверстов — если, вы утверждаете, его земной путь закончился в это доме! — тем не менее оказался в лесу под Тверью.
— Да ничего я не утверждаю, — возразила Светлова. — Что уж там! Нам известно даже больше: в первом часу ночи на дачу Погребижской звонила жена Селиверстова, Майя, разыскивая своего не вернувшегося домой мужа.
— Вот даже как?
— Ага. С множеством извинений Майя позвонила, поинтересовалась: не Задержался ли Максим у них? Лидия Евгеньевна была крайне недовольна, что ее разбудили. Но она была дома. Погребижская тоже была дома, и — что удивительно — тоже подходила к телефону. Хотя обычно не подходит — доверяет общение с миром своему секретарю. Если бы я Марию Иннокентьевну подозревала, я бы даже подумала, что она таким образом заботится о своем алиби.
— А вы ее не подозреваете?
— Саму Погребижскую как раз нет. Не подозреваю.
— А кого? Вторую?
— Да… Секретаря. Лидию Евгеньевну. Но дело в данный момент не в этом.
Даже если Комаров дал оплошку и недоглядел… Все равно сгонять в Тверь и обратно они — ни та, ни другая — при всем желании, если в полночь были дома, не успели бы. Это алиби.
— А предположить, что тело Селиверстова еще находилось в этот момент в доме? И от него не избавились сразу?
— Нет.
— Нет?
— Вряд ли. Ведь взволнованная жена могла и приехать. Не ограничиться лишь телефонным звонком. Могли приехать и из редакции.
— И милиция…
— Вот именно. Уже утром дачу Погребижской действительно навещала милиция, поставленная на уши Майиными родителями.
— Ну, я же говорю…
— Так что, прятать труп Селиверстова в доме точно бы не стали — это и опасно, и неразумно. А следы такой работы бросились бы в глаза любому профессионалу из милиции, даже при самом поверхностном осмотре дома.
— А ведь это, Анюта, катастрофический финал для твоей версии, — заметил безжалостно Дубовиков — Пожалуй, — согласилась Светлова.
— Не имея доказательств того, как тело убитого Селиверстова попало под Тверь и как оно было вывезено с дачи… И даже не имея ни малейшего представления о том, как это могло быть сделано, нельзя ни в чем человека и обвинять!
— Нельзя, — снова согласилась Аня. — Пока с Уверенностью мы знаем только одно: журналист Максим Селиверстов в доме Погребижской действительно побывал.
— Но погибнуть он мог и в другом месте. — снова безжалостно подытожил капитан. — И твоя подозреваемая Лидия Евгеньевна, возможно, не имеет к этому никакого отношения.
— Но вы просьбу-то мою все-таки выполните?
— Насчет того, не угоняли ли той ночью из Катова машины?
— Да.
— Выполню, выполню!
— Вот спасибо!
— А вы все-таки не сосредоточивайтесь толь! на этой версии с секретарем Погребижской, — заметил капитан. — У вас же там, кажется, были другие варианты?
— Были.
— Вот и возвращайтесь к ним тоже, не забывайте. Раз уж снова взялись за это дело.
— Попробую, — пообещала Анна.
Она положила трубку и вздохнула.
Прав капитан, прав. Да вот беда: другие варианты не очень-то Светлову увлекают.
Ну, например, версия с крутой, стреляющей из «винчестера» Алисой.
Возможно, конечно, все возможно. Но как-то не лежит у Светловой душа к этому варианту — и все тут. Недаром Анна так и забросила разработку этой версии, хотя все-таки съездила тогда под Тверь навестить Алисиного мужа.
Правда, дело Селиверстова тогда совсем застопорилось. А теперь… капитан прав. Надо к ней снова вернуться. Потому что все, конечно, возможно…