Когда Я открыла глаза, по-прежнему находилась в душевой, сидя на закрытой крышке унитаза. Было тихо. Прислушавшись, мне стало понятно, что мы снижаем высоту. Уши неприятно заложило. Мы падаем? Или идем на посадку? Новые вопросы одолели мою голову. И тогда, Я подумала, что упасть и разбиться не самый плохой вариант в отличии от того, чтобы быть заживо сожранной той тварью.
Покидать безопасное убежище Я все же не спешила.
Самолет выбросил шасси, мы действительно шли на посадку, и это придало мне сил. Значит, пилоты в порядке. А что если они даже не в курсе, что происходит на борту? Нет, такого не может быть. Но почему же они не говорят по связи? Почему ничего не объявляют? А может они тоже забарикодировали дверь?
Мы совершили посадку. Я почувствовала толчок. На земле не в небе, но радоваться было рано. Я уже начала было сомневаться в себе и думать, что возможно у меня проблемы со здоровьем и с психикой.
Тогда Я решительно отодвинула щеколду, аккуратно приоткрыла дверь и в щелочку увидела, что саркофаг стоит на своем месте и он закрыт. А ведь Я помнила, что крышка его была открыта и Я ее не закрывала. И тут, взгляд упал на бокс с провизией. Он был изломан, порван, и залит кровью. Вокруг бокса валялись конечности, человеческие конечности. Кисти рук, лодыжки и пальцы. А главная дверь в каюту, была открыта полностью.
В ужасе, Я снова плотно закрыла дверь на щеколду. Мне не показалось, весь ужас происходил на самом деле. Что же это за груз такой ужасный? Мы, что зомби перевозили?
– Похоже на то. – Закуривая уже неизвестно какую по счету сигарету, подтвердила Я.
Индира закурила тоже.
– Но все таки, как Вам удалось остаться живой и более того, выбраться от туда? – Мне действительно была интересна развязка, которая, к слову сказать, оказалась весьма простой, даже прозаичной.
– Через час, а может и больше, меня нашли. – Выпуская дым колечками, тихо продолжала Индира. – Нашли и вытащили оттуда. Это были люди. Самые обычные люди.
Как выяснилось, мы преземлились на каком-то…
Это был закрытый аэропорт, военный аэропорт.
На меня набросили плед, и потому не удалось рассмотреть, что творилось в салоне. Я также не увидела никого из экипажа. Я их вообще больше никогда не видела. Ничего не понимала тогда, что-то пыталась рассказать, но ума хватило не быть откровенной, иначе бы провела остатки своих дней не знаю где, а может быть меня бы убили сразу.
Мне пришлось соврать, что Я испугалась, когда мы вошли в грозовой фронт над Бенгальским заливом. Мне стало очень плохо, а так как меня типо тошнило, коллега меня отвела в одну из кают.
Меня привезли в какое-то здание. Когда с меня сняли плед и Я смогла разглядеть все вокруг себя, то догадалась, что это не просто полицейский участок, это было что-то посерьезнее.
Ни одного человека в комнате. Только стены, зеркала, через которые как Я поняла, за мной наблюдали. Стол и стул. Холодно. Я осмотрела себя, на моей блузке было несколько капель крови.
Голос из неоткуда задавал мне много вопросов. На которые Я отвечала. В том числе и на вопрос, откуда кровь на моей одежде. На что Я ответила, что мне стало очень плохо и поднялось давление, из носа пошла кровь и испачкала мою униформу.
Ни о каких монстрах, Я ни слова не сказала. На впросы о том, не трогала ли Я боксы, саркофаг, конечно же нет. Все мои ответы были отрицательны.
Ничего не видела, ничего не слышала, плохо себя чувствовала, видимо потеряла сознание, ничего не помню!
Какое-то внутренее чутье мне подсказывало, что очутиться Я могу где угодно, от тюрьмы до работы, в какой нибудь особой секретной службе.
Казалось, что этим допросам нет ни конца, ни края. Те кто опрашивали меня, точнее допрашивали, отлично понимали, что Я вру! Изворачиваюсь и боюсь взболтнуть лишнего. Тому, кто говорил со мной, это как будто доставляло удовольствие повторять одни и теже вопросы по нескольку раз.
Больше всего пугает человека неизвестность! И Я боялась, но уже не за себя, мне было страшно, за свою семью и родственников. Я принциапиально не спрашивала ничего о своих коллегах, о пилотах, о нашем экипаже. Я знала и понимала, какой будет следовать вопрос после… И это после незаставило себя долго ждать.
Спустя несколько часов, а может и сутки прошли, не знаю, человек одетый в защитную одежду с маленьким чемоданчиком в руках вошел в комнату, в которой меня допрашивали. Мне сделали укол.
Вы думаете Я сопротивлялась? Нет. Это было бы бессмысленно. Если бы Я проявила сопротивление, то возможно бы мои дела были много хуже.
После инъекции Я почувствовала легкое недомогание, головокружение и темнота.