— Віру, віру! — Кивала Я. — Ходимо, злидня, Зинка чекае.
— Та не брешу Я! — Оправдывался парень и по — детски поджимал губы.
— Знаю. — Обнадежила Я и шутливо добавила. — Первак Зинкин, не пий краще. А то бач реакция, свіже повітря, ліс, первак і таке.
Макс обиженно посмотрел на меня. Но Я — то знала, что говорит он правду.
Возле дерева, Я воткнула нож парня, в землю по рукоять.
— А тепер ходим.
— А нож? Ты знаешь, сколько он стоит? — Возмутился Макс.
— А ти, Я бачу хлопче тут залишитися бажаешь? Жаждаешь прям!? — Серьозно спросила Я Максима. И тот понял, что Я ему поверила.
Выбрались мы благополучно. Возле машины нас встречали измученная ожиданием Зинка и пожилая пара, что Я встретила в лесу ранее. Зинка завизжала и побежала на встречу, повисла на шее Макса. Обнаружила, что у того, рука перевязана и начала причитать, мол, что да как? Тот ее успокоил, сказал, просто поранился, далеко ушел, закружилась голова, и видимо сознание потерял, а вот подруга нашла.
А пожилая пара, вышла на трассу в надежде поймать попутку, чтоб добраться домой. Я толкнула Макса в бок, мол надо старичков домой подвесть. Тот кивнул. Так как парень поранил руку, а замотала Я ее туго, то вести пришлось мне. Ну да ничего.
Мы утрамбовались. В тесноте да не в обиде. Зинка, маленькая хоть и жопастая, втроем уместились на заднем сидении. Макс, как раненны командир сел рядом. Завелись и тронулись.
По дороге, мы перегляулись с Максимом. Я отчетливо понимала наш молчаливый диалог из серии «Ты не расскажешь никому?», «нет», взглядом ответила Я.
А нож, пусть в лесу остается, там ему и место, ибо не годится такому неумехе косорукому и на нервы слабому, иметь сие холодное оружие. На том и порешили.
12 Макс
В комнате стало невыносимо холодно. Даже одеяло не спасало и выключенный кондиционер. Так холодно бывает, когда приходят не живые. И легкое прикосновение, как поцелуй, в переносицу.
— Макс, Ты? — Шепотом, не открывая глаз, спросила Я.
Мне не было страшно, тем более, Я знала какой это день. Он всегда приходил в этот день.
Аккуратно вставая с кровати, чтобы не разбудить спящего рядом сожителя, Я протерла глаза и осмотрела комнату по сторонам. Максим стоял прямо у двери, только выглядел он иначе, не так как в прошлые визиты. Он был такой легкий, чистый, полупрозрачный и … красивый. Удивительный, лучезарный, чтоли? Я даже не знаю, как правильно выразится. Какой эпитет подобрать, чтобы описать его образ?
Он улыбался.
В прошлом и позапрошлом году, на него было страшно смотреть. Оно и понятно, машину его очень сильно смяло и Макса тогда покрутило изрядно. Но в этот раз, все было по-другому. Он больше не корчил лицо от страданий и той постоянной боли. Боли некогда физической, а потом и душевной, от непонимания, что все так нелепо и быстро сломалось, произошло, и ничего нельзя было поделать и изменить. Ничего нельзя было вернуть назад.
— Максим… — Шепотом повторила Я.
А он продолжал молчать и улыбаться. И вдруг пришло осознание того, что он тут в последний раз, а значит, свободен и может идти дальше.
Тогда, когда это случилось, Я находилась в другом городе, в другой стране. Мне сообщили, наши общие знакомые, что с Максом случилась беда, очень серьезная авария. Зима, скользкая плохая дорога. Занесло.
Скорая помощь, его не довезла тогда, он умер, но целый час был в сознании.
А Я не успевала даже на похороны. Не прилетела. Да и …
Знаете, мы даже никогда не были близки, так, просто очень хорошие знакомые и даже друзьями нас назвать, тоже было нельзя. Это было нечто другое, то, что трудно объяснить. Когда люди не могут дать точного определения, они называют это «родством душ». Может быть. Скажу лишь, такое редко бывает, один случай на миллион. Но когда его не стало, внутри что-то оборвалось. Что-то очень важное сломалось. Было нестерпимо больно.
Мне хотелось так много рассказать, но он сам все знал и все видел, и возможно… нет, точно, по-своему помогал мне по жизни, преодолевать трудности и идти вперед. Я это чувствовала. Я знала. Я не была одна. Мы никогда не бываем одни. Никогда.
Когда Я узнала о трагедии, то еще долго не желала смириться, а потом, Макс пришел сам и как будто объяснил, что грустью и слезами скорби, люди делают только хуже ушедшим.
Два года подряд, в этот день, Я зажигала свечу и перечитывала все наши переписки ни о чем. Рассматривала смешные картинки, которые мы слали друг другу. У нас не было ни одной общей фотки, да и его фотки, у меня тоже не было.
Пока горела свеча, Я заходила на его странички в соц. сетях. Выглядело все так, будто человек очень занят и просто не имеет времени на всю эту интернетовскую дребедень, если бы не грустные комментарии, которые давали понять, что… это всетаки произошло. Коментарии со свечами, грустными смайлами и соболезнованиями родным перемешивались с назойливой рекламой, что является обычным делом на «не закрытых» аккаунтах.