Они затопали вверх по лестнице на шестой этаж, где их поджидали спокойный, как слон, двухметровый амбал и нервничающий, мнущий пальцы толстяк.
Пару минут спустя любопытный жилец дома, вышедший на балкон покурить, увидел, как бригада врачей — трое внушительного вида мужчин, двое из которых были одеты в халаты, — забирается в санитарный «уазик». На плече у одного из них висела объемистая брезентовая сумка. Машина тяжело запыхтела двигателем, словно размышляя, развалиться ей прямо тут или все-таки проползти еще пяток-другой километров, а затем неожиданно шустро для своих лет выкатилась со двора.
Примерно то же самое случилось и с пожарными. В нужном дворе бригада не обнаружила абсолютно никаких следов возгорания. Более того, не наблюдалось обычной в таких случаях суеты: ни криков и воплей, ни по-куриному квохчущих околоподъездных старушек. Двор был пуст. Только у подъезда стояла взволнованного вида симпатичная девица в домашнем халатике да спал на лавочке зачуханный алкаш в мятом плаще и грязноватой кепке, закрывавшей лицо.
— Слава богу, наконец-то дождались! — с облегчением проговорила девушка, шагая к красно-белому «ЗиЛу». — Это не здесь. В соседнем дворе.
— Где в соседнем-то? — Молоденький солдат высунулся в открытое окно. — В каком соседнем?
— Да тут рядом. По улице прямо и во двор. Поедемте, я покажу.
— Так места нет, — нерешительно произнес солдат. Вообще-то ему понравилась перспектива прокатиться рядом с такой телочкой. Он посмотрел на старшего наряда. — Чего делать-то?
Тот неопределенно пожал плечом и, наклонившись к окну, спросил:
— А так объяснить не можете?
Девушка сделала шаг вперед и легко встала на подножку автомобиля у задней дверцы. В этот момент забулдыжка проснулся, огляделся туманно и поднялся. Стоял он нетвердо, если не сказать больше. Собравшись с мыслями, мужичонка побрел вдоль дома, едва не налетел на «ЗиЛ», пробормотал что-то невнятно и шарахнулся влево, к кустам.
— Это тут… Значит, если прямо выехать, сразу же направо, — объясняла тем временем девица, размахивая правой рукой, а левой придерживаясь за дверцу. — Вот… А дальше прямо по улице.
Сидящий у окна солдатик, чуть приоткрыв рот, восторженно заглядывал ей за вырез халата. Не переставая говорить, девушка вдруг опустила руку в карман, а через секунду в лицо пожарнику уставился мощный пистолет с навинченным на ствол глушителем. В это же мгновение неожиданно протрезвевший «пьянчужка» запрыгнул на подножку с другой стороны машины. При ближайшем рассмотрении оказался он довольно молодым и рыжим, как подсолнух. Круглое лицо, усеянное конопушками, расплывалось в улыбке. В правой руке «пьянчужка» держал «узи», раньше скрытый под мятым плащом.
Шофер «ЗиЛа» не успел понять, что произошло. Он ни разу не слышал, как стреляет оружие, снабженное ПБС,[1] и даже не сообразил, что звонкий металлический лязг за спиной и есть выстрелы. Хлопки звучали совсем иначе, чем в кино, да и те заглушало жадное клацанье затворов.
Трое пожарников на заднем сиденье умерли почти мгновенно. Шофер повернул голову, чтобы выяснить, почему это вдруг замолчала словоохотливая девица, и в этот момент сидевший рядом лейтенант странно завалился вперед. Девятимиллиметровая пуля прошла сквозь сиденье, пронзив ему сердце, и звонко ударилась о приборную панель. Водитель приоткрыл было рот, и «пьянчужка» выстрелил ему в затылок, точнее, в прорезиненную ткань, скрывающую шею. Труп водителя мягко завалился на бок. Рыжий спокойно открыл переднюю дверцу, сильным рывком сбросил тело шофера на мертвого лейтенанта и уселся за руль. Девушка так же споро забралась на заднее сиденье, потеснив мертвого солдатика. Убийц абсолютно не смущали ни трупы, ни вид крови, заливающей черно-серые пожарные костюмы.
Машина, заурчав, проехала вдоль дома, свернула на улицу и, все увеличивая скорость, покатила к окраине, где ждали остальные участники операции. Было тридцать семь минут восьмого.
Георгий Владленович Успенский не ждал гостей. Так сложилось, что на работе он почти ни с кем не общался, а в маленьком городке именно работа служит источником знакомств. Его жизнь текла по раз и навсегда отработанной схеме: дом — работа — дом. Изредка — магазин. Георгий Владленович служил начальником особого склада, доступ на который был строго ограничен для обитателей военного городка, за исключением пары особистов, командира части и его зама. Должность сама по себе не служила каким-либо ограничителем, но Успенский являлся носителем секретной информации, а именно — кодов, отпирающих замки хранилища тактических ядерных боеприпасов, что, согласитесь, серьезно. Отсюда — практически полная изоляция и жесткий контроль за контактами Георгия Владленовича со стороны особого отдела.