С самого утра, Фаустину что-то беспокоило. Понять, что именно она нимкак не могла, хотя даже прибегала к помощи магии, которая, впрочем, ничего такого Советнику не показала. Но душа была не спокойна. Прежде всего волшебницу расстроило что племяшка так обошлась с Алонзо. Ведь без подстраховки, с девочкой могло случиться все что угодно. И как назло, Габриэлла, так и не объявилась к ночи. А сегодня ей доложили, что баронессы вообще нет в городе. Куда она могла отправиться и что с ней случилось было неизвестно. И вот сидя в своем кабинете, Кальцони ощутила чье-то постороннее присутствие. Это было странно, башня настолько была защищена, что даже муха не должна пролететь.
— Ну я бы не рассчитывал на мастерство древних магов, особенно с учетом того, что накопители давным-давно пусты.
Спокойный и дружественный голос, раздавшийся из глубин библиотеки, расположенной за спиной хозяйки Башни, заставил похолодеть, и парализовал. С большим трудом, Фаустина сдерживала панику, грозящую затопить её разум.
— О, я смотрю ты рада меня видеть, как всегда. — Иронично заметил неизвестный в черной маске с крысиной лапкой, и вышел вперед. Посмотрев на женщину, он хмыкнул, — даже присесть не предложишь? Ну и ладно, я ненадолго. Время платить по счетам. И вот что я хочу. Ты сейчас соберёшься, закончишь все свои дела личного и делового характера, передашь Башню своей племяннице, а затем отправишься к преподобному Джузеппе Моретти. И сдашься как Наместник. За сим твой долг будет считаться выплаченным, и если вдруг судьба над тобой сжалиться, и ты останешься жива, то ты мне больше ничего должна не будешь. Все понятно, я надеюсь? Ну тогда я пошел.
Тело тут же растаяло, оставив только скалящуюся в широкой улыбке маску, которая, впрочем, тоже спустя миг исчезла. А Советника наконец-то отпустило. Теперь стало понятно, что именно так тревожило разум и душу с самого утра. Прикинув мысленно, ведьма поняла, её срок вышел. Когда в далекие, далекие времена она, будучи молодой, амбициозной и глупой, заключала договор, то четыреста лет ей казались чем-то невероятно долгим. И она тогда решила, что сто раз придумает как обмануть Пастора, но увы. Когда же стала мудрее и взрослее, то поняла, что расплата неизбежна, и просто смирилась с этим, забыв. И вот время пришло. Долг требует от нее выполнения уговора. А по поводу накопителей, он прав, совсем об этом забыла. Надо бы все подробно описать для Габриэллы, чтобы она таких ошибок не совершала.
В замок Баронесса прибыла со своей дружиной вовремя. Их встречали как самых дорогих гостей. Вероятно, это было обусловлено тем, что в родовом гнезде Коломбо сейчас гостил Герцог. И все старались не ударить в грязь лицом. Но вот то, что произошло, когда жеребец Габриэллы ступил на внутренний двор, поразило девушку до глубины души.
На пороге, перед центральным входом в донжон, стояла Виолетта вместе со своим сыном и всеми домочадцами. И как только нога баронессы коснулась земли, все эти люди поклонились и приветствовали новую хозяйку. А затем к прибывшим вышел сам Герцог.
— Думаю, все формальности мы утрясем после обеда, а пока. — Он внимательно посмотрел на прибывших. — Баронесса Габриэлла Джианни Коломбо и Барон Вито Стефано Кальдини, встаньте в колено и примите мою волю.
Когда они выполнили требование, Корсиканец продолжил.
— Готов ли ты Вито Стефано Кальдини, служить верой и правдой своему сюзерену Герцогу Корсиканскому?
Молодой барон, стоя на одном колене протянул свои ладони и вложил их в руки Корсиканца.
— Да, господин! Клянусь защищать и блюсти интересы своего сюзерена, верой и правдой служа на благо Герцога Корсиканского и всей Италии.
— Твоя клятва принята! Встань!
Когда немного растерянный парень встал, новый господин крепко его обнял и поцеловал в лоб. Затем обратился к девушке.
— Готова ли ты, Габриэлла Джианни Коломбо, служить верой и правдой своему сюзерену Герцогу Корсиканскому?
Баронесса в точности повторила действия своего соседа, и вложив свои руки в руки герцога произнесла.
— Клянусь! Защищать и блюсти интересы своего сюзерена, служа верой и правдой Герцогу Корсиканскому и всей Италии.
— Клятва принята! Встань!
Герцог обнял девушку, и поцеловал её в лоб. Затем улыбнувшись заговорил менее официальным тоном.