— Да, — обронил Гаудин.
— Я могу полагаться на ваше слово?
— Вы прекрасно знаете, что можете, — высокомерно выпрямившись, отрезал Гаудин. — Хорошо. Это было… не вполне продуманной глупостью.
— Рад слышать, — кивнул Сварог.
Гаудин, как всегда, великолепно держал удар — и лицо, и даже глаза оставались спокойными, бесстрастными, не отражавшими ни малейших эмоций. Хотя эмоции и чувства его, конечно же, переполняли. Любой тут рассвирепеет…
— Я не считаю, будто одержал какую-то победу, — сказал Сварог. — Просто-напросто я вас неплохо изучил и смог рассчитать на пару ходов вперед… У вас есть еще какие-то серьезные претензии?
— Конечно, — сказал Гаудин с прежней невозмутимостью. — С тех пор, как существует ваша служба, меж нами так и не наладилось полноценного сотрудничества. Нет законов, которые бы нас к этому обязывали, но этого, согласитесь, требует сама житейская практика. Вы достаточно пробыли в роли земного короля, должны прекрасно понимать: такое сотрудничество необходимо.
— Вербовочные подходы тоже в это понятие входят? — спросил Сварог безмятежным тоном.
— Простите?
— Вы прекрасно понимаете, что я имею в виду. Поскольку занимались этим лично. Именно вы пытались вербовать моих юных сотрудников — маркиза Аркейна и баронессу Ролатан. Милорд, честное слово, я в полной растерянности. Куда подевался ваш ум и почему молчал ваш богатый опыт? Это уж, простите…
Гаудин холодно осведомился:
— Неужели вы намерены читать мне мораль?
— Ни в коем случае, — заверил Сварог. — Я не собираюсь давать вашим действиям каких бы то ни было оценок, и уж тем более не намерен примешивать мораль и прочие высокие материи. Разведка, само собой подразумевается — не пансион для благородных девиц… Я просто-напросто констатирую, что вы совершили грандиозную ошибку. Мои юные сотрудники из числа ларов — именно что юные. Их отличают присущие именно этому возрасту идеализм, романтика, благородство и прочие юношеские достоинства, в более зрелом возрасте, согласен, не всегда и уместные. А тут появляетесь вы и начинаете их вербовать, чтобы они на меня стучали… Вы бы видели их лица, когда они ко мне пришли… — он ухмыльнулся: — Томи Ролатан клянется, что влепила вам пощечину, и я ей верю…
Гаудин пожал плечами:
— Получить пощечину от дамы — не позор. Вот именно, очаровательная Томи… Она, часом, с вами не спит?
— Не надо пошлостей, — поморщился Сварог. — Она совсем молоденькая.
— Совершеннолетняя, — уточнил Гаудин. — Между прочим. Мара была гораздо моложе, когда вы… подружились.
— Это другое. И вы это прекрасно понимаете.
— Ну, как бы там ни было… Положительно, она в вас тайком влюблена. Видели бы вы, как она на меня бросилась дикой кошкой… Вам бы следовало воспользоваться случаем…
— Интересно, вы хотите меня оскорбить или просто вывести из равновесия? — спокойно сказал Сварог. — Не получится ни то ни другое. Вы безмерно упали в глазах этих молодых людей, простите за откровенность…
— Если откровенно, то их оценки моей скромной персоны меня не особенно интересуют… Давайте вернемся к главной теме.
— Давайте, — сказал Сварог. — Полноценное сотрудничество… Вот только его никак нельзя будет таковым назвать. Полноценное сотрудничество означает, что партнеры обмениваются полезной и взаимовыгодной информацией, и никак иначе. Вы же намерены только брать, ничего не давая взамен. Это ваше «полноценное сотрудничество» означает, что я должен буду передать вам массу ценной информации, не получив ничегошеньки взамен. А это просто-таки нелепо с практической точки зрения. Зачем мне быть смиренным поставщиком информации, зачем мне сообщать вам о делах, с которыми моя служба в состоянии справиться сама? Повторяю, здесь нет ничегошеньки от чванства. Один голый житейский практицизм. Сотрудничеством и не пахнет.
— Уверены?
— Уверен, — сказал Сварог решительно. — Потому что у вас нет абсолютно ничего, что могло бы меня интересовать в данный момент. Полная откровенность, так полная… Мои юные романтики, быть может, и не гении, но незаурядные мастера. Они проникли и за Серебряную Изгородь, и в Крепость, и даже, простите, в Камору. Не смотрите на меня так, мы уже поднимали эту тему. Никакие законы не нарушены. Защита у вас, конечно, стояла серьезная, но она, как выяснилось, не была рассчитана на юных компьютерных гениев. Видимо, в те времена, когда городилась защита, таковых попросту не было? В общем, все ваши архивы оказались для меня доступны. И это не принесло ничего, кроме унылого разочарования, честное слово… Вы намерены продолжать этот разговор?
— Да.
— Жаль, — сказал Сварог. — Мне искренне жаль. Потому что очень уж болезненно бывает порой расставаться с прежними иллюзиями, переоценивать жизнь и людей…
— Можно без этих красивостей?
— Это не красивости, — возразил Сварог. Вздохнул тяжко и непритворно. — Знали бы вы, как мне было грустно и больно в вас разочаровываться… Но я разочаровался в вас напрочь. Когда я здесь появился, когда делал первые, вот уж действительно младенческие шаги, я смотрел на вас снизу вверх с нешуточным уважением, да что там, с почтением. Как я вас уважал, вы бы знали… Нечто сродни юношеской влюбленности, право. Я всерьез верил: вот человек, который знает все тайны мира и способен справиться с любой угрозой… Так юный лейтенантик смотрит на седого рубаку в шрамах и орденах… А оказалось, вы совершенно не такой. Вы в сто раз мельче, слабее и беспомощнее. Ваша служба, если откровенно, кое в чем уступает иной земной тайной полиции. Добрая половина вашей агентуры занята исключительно тем, что бдительно надзирает за состоянием дел в земной науке, технике, инженерии, следит за университетами, книжниками, даже антикварами. Другая половина сплошь и рядом ничуть не превосходит уровнем и ценностью тех, кого вербуют земные разведки и тайная полиция.
— Как вы легко все ниспровергаете, — сказал Гаудин, пытаясь безмятежно улыбаться, что не вполне получалось. — Жаль, что в свое время, при создании службы, обошлось без ваших ценных советов… Вот только это было сотни лет назад, когда и ваших прадедов на свете не было…
— Да я и сейчас не даю оценок, — сказал Сварог. — Всего-то и хочу мотивировать свои мысли и поступки… Я не собираюсь вас критиковать. Я просто уверен, что в нынешней ситуации ваша служба абсолютно бессильна, бесполезна и, я бы даже рискнул выразиться, никчемна. Не торопитесь возмущаться, давайте с фактами в руках… Вы хоть что-нибудь знаете о Багряной Звезде? Вы способны оказать ей противодействие? Нет… Вы можете хотя бы поверхностно, общими словами объяснить, что происходит в Горроте? Нет… Меж тем это и есть две моих главных тревоги на сегодняшний день: Багряная Звезда и горротские загадки. Я бы с кем угодно сотрудничал, чтобы одолеть эти опасности или хотя бы узнать о них побольше… но какой смысл делиться с вами уже имеющейся информацией, если вы не в состоянии ничем быть полезным? Вы бы на моем месте вели себя иначе? Позвольте усомниться. Рассуждая с позиций жесткого практицизма, вы мне бесполезны, милорд… а возможно, не только мне. Чисто опереточная контора. Разубедите меня, если можете. Я был бы счастлив, честное слово, если бы вы меня переубедили. Скажите, что моим ребятишкам еще учиться и учиться, что есть другие, гораздо более надежно защищенные архивы… Дайте мне что-нибудь по Багряной Звезде и по Горроту, чего я не знаю сам. И уж я, со своей стороны… Молчите? Разубедите меня, черт возьми! — он почти кричал. — Я бы ничего так не хотел!
— Знаете, в чем ваша беда? — спросил Гаудин почти спокойно. — Вы чересчур увлеклись земными делами… хотя по положению своему должны думать в первую очередь об интересах империи. Так вот, могу вас заверить: что бы ни случилось, интересы империи не пострадают. Давным-давно существуют планы действий на случай… не приближения Багряной Звезды, конечно — на случай некоей глобальной угрозы. Ничего особенно и не пришлось придумывать, оставалось лишь проработать мелкие детали. Канцлер одобрил план «Журавлиный клин». Вы, быть может, не удосужились вникнуть в иные тонкости, но каждый замок, да будет вам известно, способен в считанные минуты стать…