Тихоныч вернулся из поездки в новую деревню, которую мне так опрометчиво продал Салтыков. Вернулся крайне довольным. Никакой новой нечисти там пока не завелось, народ живёт и трудится вполне себе счастливо.
— А уж какие там карпы, Владимир Всеволодыч! — закатывал Тихоныч глаза. — Это ж просто умереть можно, какие карпы! Язык проглотишь.
— Чего ж с собой-то не привёз, — попеняла ему тётка Наталья.
— Да думал, Натальюшка, думал. Но жара такая стоит — побоялся. Рыба — дело такое…
— Ладно, пусть себе плавают, — сказал я. — Лучше как-нибудь туда на пикник сгоняем. Чего всё в одно место тащить. А по водопроводу-то чего?
— Вот! — вздрогнул Тихоныч. — Очень хорошо, Владимир Всеволодович, что вы сами этот вопрос подняли.
— Что такое?
— Да канаву докопали, всё чин-чином, но теперь этот бандит Ефим собирается фундамент раскапывать и дыру в нём долбить!
— Ну, логично. Трубы ж как-то должны в дом попасть. Только тут всё надо очень тесно со мной согласовывать.
— Вот и я о том же! Вчера дали Ефиму решительный отлуп. Сказали, мол, пускай вашего сиятельства дожидается. Он и ждёт.
— Мы ему, с вашего позволения, в доме постелили, — включилась тётка Наталья.
Разговор происходил за обедом. Когда кто-либо ел, тётка Наталья всегда крутилась поблизости, контролируя, чтобы человек не дай бог не остался голодным.
— Правильно сделали. А где сейчас он?
— На улице, — махнул рукой Тихоныч. — Трубы в канаву укладывают. А ещё — ко мне ведь кучер подходил.
— Какой кучер? Зачем?
— Дак, насчёт жалованья. Сказал, вы ему велели.
— Точно, было. Ну и чего? Положим мужику достойный оклад? Полный соцпакет у него и так есть. Даже, я бы сказал, переполненный. А оклада до сих пор не было. Нехорошо.
— С учётом новой деревни, дела наши идут очень неплохо, Владимир Всеволодович. Даже, не побоюсь этого слова, хорошо. Жалованье можно смело назначать.
Я кивнул:
— Ну вот и назначай. И себе с тёткой Натальей не забудь оклад поднять.
Тут они начали было бить кулаками в грудь, но я решительно оборвал:
— Отставить! Вы работаете? Работаете. Труд должен оплачиваться, вот и всё. Я тут, кстати, в одно перспективное предприятие думаю вступить партнёром. Нужны будут вложения, и немалые. Сразу скажу: эту тему я бы очень хотел поиметь, даже если временно нам придётся пояса утянуть. Голодать не будем, обещаю. Охотой заработаю. Ты мне только скажи, Тихоныч, насколько оно в принципе возможно. Посчитай там всё.
И я назвал Тихонычу сумму. Он выслушал её стоически и пообещал провести ночь со счётами.
— Окей, — кивнул я. — Переходим к другим новостям. Есть у нас другие новости?
— Никаких! — радостно отрапортовал Тихоныч.
Повисла тишина. И вдруг тётка Наталья подала голос:
— Ну как же — никаких…
— Натальюшка, перестань. Я тебя умоляю, это просто какая-то деревенская сумасшедшая. Не стоит Владимиру Всеволодовичу забивать голову всякой ерундой.
— Так-то оно так. Да только…
— А ну, давайте подробнее, — попросил я. Вытер салфеткой рот и откинулся на спинку стула. — Я уж потом сам решу, забивать мне голову или нет.
Тихоныч вздохнул, махнул рукой с видимой досадой, но всё же начал рассказывать.
Оказывается, несколько часов назад к воротам усадьбы подошла некая женщина. Немолодая и, по всему видать, деревенская. Шла пешком, издалека. Стучалась и требовала Владимира Всеволодыча.
Первым с ней говорил Данила. Потом подошёл Тихоныч. Под конец подгребла и тётка Наталья, надеясь по-женски что-то понять, разговорить. Но тщетно. Пришлая талдычила одно и то же: выньте да положьте ей Владимира Всеволодовича, известного охотника. Он-де, как только её увидит, немедленно узнает, и ему она всё-превсё расскажет. А с прислугой разговаривать не пожелала — нос драла.
— Пришлось дать от ворот поворот, — заключил Тихоныч. — Очень странная женщина.
— Хм, — сказал я. — А точно женщина? Не тварь какая-нибудь под мороком?
— Да кто ж её знает. Но мы учёные, за ту верёвку не выходили! Всё, как вы наказывали.
— Это — молодцы, это правильно… А куда потом женщина делась?
— Ушла куда-то, господь её знает. Может, вернётся ещё.
— Ну, если вернётся — зовите, будем решать. А пока не вижу смысла паниковать по этому поводу. Пойду, с Ефимом побеседую.
Ефим на улице руководил прокладкой трубопровода. Мужики под его присмотром работали быстро и сноровисто. Я полюбовался, стоя рядом.
— Надо бы нам с тобой чертёж утвердить, — сказал я.