– Припозднился, Генпетрович! – из окна высунулась пышная деваха с косами кренделем, уложенными под косынкой. Ее широкая улыбка призывно сверкала золотым зубом. – Ужин на столе.
Почему-то мы с Костей представляли себе Пятиреченское хоть и небольшим, но все же городком. Видимо, наличие аэропорта ввело в заблуждение. Откуда же нам, почти столичным жителям, было знать, что подобные, если так можно выразиться, аэропорты в тайге, где сообщение между населенными пунктами затруднено, есть чуть ли ни в каждом крупном селе. Пятиреченское было именно таким. Несколько кирпичных трехэтажных домов гордыми небоскребами высились среди тесовых изб, а дальше, за узкоколейкой и похожими на марсиан мачтами ЛЭП начинались поросшие густым лесом горы.
– Ну и дыра! – зажмурился Костя.
– М-да, боюсь, что гостиницы тут нет, – вздохнул Костя.
– Да и вертолетов тоже, – стараясь скрыть радость, лицемерно вздохнула я. – Придется возвращаться без погремушки.
– Смотри! – завопил вдруг Костя, невоспитанно тыча пальцем в сторону притаившегося поодаль гигантского головастика с пропеллером на спине. – Если он вообще в состоянии летать, а не торчит тут в качестве памятника коррозии, то завтра мы будем на Синем озере. А пока поищем ночлег.
Не долго думая, мы постучали в окошко «аэропорта». На стук выглянул наш пилот с повисшей на подбородке ниткой квашеной капусты.
– Не подскажете, где тут переночевать можно? – соорудил приветливую улыбку Костя.
– Да енто ж наши пассажиры, городские! – удивился летчик. – Которые пакеты блевацкие просили. Слышь, Верк, тут городские колотятся, ночевать хочут.
Отодвинув Генпетровича в сторону, в окно высунулась Верка – та самая деваха с косами кренделем.
– А заплатите? – хищно сверкнул зубом, спросила она.
– Конечно! – хором ответили мы.
– Пятьсот рублей, – заявила Верка и уточнила испуганно, боясь перегнуть палку: – За двоих.
– Конечно! – снова хором согласились мы.
– Ну так заходьте. Через зал и кассу.
– Ну заходьте уже! – махнула нам пышная Верка, за спиной которой маячил Генпетрович, все в той же бурой кожанке.
Нас провели через крохотный закуток кассы в довольно просторное жилое помещение – чистенькое, с белыми занавесками, геранью, домоткаными половиками и кроватью с высоченными перинами. Тут же стоял стол под малиновой скатертью, уставленный всевозможными мисками, тарелками и кувшинчиками.
Едва мы сбросили рюкзаки, нас оперативно усадили за этот самый стол, даже не предложив вымыть руки. Как по волшебству, перед нами оказались огромные тарелки, до краев налитые огненно-красным борщом с островками мяса, и граненые стопки с мутноватой жидкостью.
– Сам гнал, – похвастался Генпетрович.
Пришлось выпить. Ядреный самогон мгновенно ударил мне в голову, и дальнейшее я воспринимала словно через волнистое стекло.
– А к нам зачем? Туристы? – спросила Верка, пододвигая к нам поближе миску с солеными грибами.
Мы с Костей договорились, что, если будут спрашивать, выдадим себя за журналистов. Мол, пишем статьи о дикой природе. Но Костя – видимо, и его от самогона повело не в ту степь – вдруг ляпнул:
– Археологи мы. Стоянки древнего человека ищем.
– Ну?! – синхронно удивились Верка и Генпетрович.
– Да. Вот на Синее озеро нам надо. Там картографы когда-то черепки нашли.
– Енто где ж такое Синее озеро? – удивился летчик. – Первый раз слышу.
– Это вам туда не попасть никак. Видите? Здесь болота и горы. Если только вот здесь, вдоль реки в обход. Но енто дней шесть-семь брести. Сдюжите?
– А вертолет? – хитро посмотрел на него Костя.
– Вертолеееет? – протянул, присвистнув, Генпетрович.
– Да, вертолет. Мы видели, на поле.
– Вертолет-то есть, пожарный, но…
– Что «но»? Не летает?
– Да летает, но… Как батя мой помер, так и некому на нем летать. Пожарники теперь с города облеты делают.
– Что, совсем некому? – Костин голос дрогнул и упал под стол.