Я не ответила, надеясь, что она уйдет, но толстуха не спешила.
– Скажите, – она наклонилась ко мне и заговорила неприятным, «интимным» шепотом. – Скажите, а тот молодой человек, с которым вы едете, ваш муж?
– Брат, – буркнула я.
Ее поджатые губы распустились в два размокших бублика – кажется, она улыбнулась.
– Надо же! А я подумала, муж. Честно говоря, даже позавидовала. Вот, думаю, повезло бабе, такого мужика отхватила. Ваш брат, милочка, просто дьявольски привлекательный мужчина.
Я уже открыла рот, чтобы ответить что-то ядовитое, и вдруг запнулась. Отодвинула тетку, открыла дверь, отделяющую коридор от закутка перед туалетом, и пошла, не оглядываясь. За спиной лязгнул замок – тетка зашла в купе. Я остановилась перед своим.
Боже, какая же я дура! И как только раньше не сообразила? Или эта радужная звенящая сволочь отвела мне глаза? Верка, бабка Лукерья, назвавшая Костю «справным», две тетки в дизеле, толстуха в спортивном костюме. Я сама… «Дьявольски привлекательный мужчина»… Вот где, как говорил дядя Паша, собака порылась!
Все просто, как апельсин. «Погремушка» исполняет самое-самое-пресамое твое желание. Дядя Паша безумно хотел денег, он сам писал об этом в своем дневнике. И даже во сне сказал об этом дьяволу. Костя тоже хотел денег, но желание нравиться всем без исключения женщинам трепало его гораздо сильнее. Что ж, он получил, что хотел.
И что теперь делать мне?
«Странный вопрос, – ответил все тот же голос – словно бы и мой, но с противными чужими интонациями. – Конечно, достать «погремушку» и заглянуть в нее. Чары не действуют на других посвященных».
«А что будет, если я получу при этом такой же подарок, как и братец? – ужаснулась я. – Ему-то что, он мужчина. А мне штабеля обожателей и даром не нужны. Да и ладно бы еще штабеля – они хоть и преграждают дорогу, но лежат себе на ней смирно. А вот если распаленные мужики будут бросаться на меня, как на течную суку? Это ж на улицу будет не выйти».
«Не волнуйся. Ты сама сказала, что тебе это и даром не нужно. Значит, и не получишь».
Я задумалась, а чего бы я хотела больше всего на свете – что может дать мне «погремушка». Пожалуй… ничего. Все мои желания формулировались так: «Ну, хотелось бы… но если нет – то и не надо». Если только?.. Нет-нет, все-таки ничего.
«Ну, значит, ничего и не получишь. Увидишь рай и избавишься от противоестественной тяги к собственному брату. Разве мало? Все равно ведь другого выхода у тебя нет».
Я осторожно открыла дверь купе, медленно закрыла, чтобы щелчок замка не разбудил Костю. Встала на цыпочки и сняла с полки его рюкзак. Положила на свою полку, расстегнула, вытащила завернутый в тельняшку шар. Он словно слегка пульсировал, пальцы начало покалывать. «Погремушка» в моих руках наливалась теплом и светом, и я отвернулась, чтобы заслонить собою этот свет от брата. Вот послышался тихий звон, по купе поплыл аромат ночной фиалки.
Присев на корточки перед полкой, я развернула тельняшку и взяла шар в руки. Наклонилась к нему – опаловые облака начали стремительно разбегаться. Я увидела то, что ожидала увидеть еще на поляне у Синего озера. Освещенные невидимым солнцем синие воды океанов и разноцветные – в зеленых, желтых, коричневых, серых, голубых – пятнах материки. Они стремительно приближались – нет, это я неслась им навстречу. И вот…
Теперь мне стало понятно, почему дядя Паша не смог описать увиденное в своем дневнике, почему бормотал что-то несвязное Костя. Это было что-то неописуемое. В бедном человеческом языке нет просто таких слов, чтобы описать ту красоту, которая окружала меня.
Я оказалась в месте, которое даже не знала, как назвать. Сказочный лес? Сад? Парк? Меня окружали деревья и цветы, чем-то отдаленно напоминающие наши привычные, но… совсем другие. На плечо мне села птица, ласково погладила клювом по волосам. Она была похожа на синицу, но тоже другая. На пригорке стоял белый единорог и приветливо кивал мне головой. Из-за кустов вышел и потерся об мои ноги рыжий кот. Самый обыкновенный домашний кот, но только гораздо больше и пушистее. А еще он… улыбался!
Но главным было все же другое. Все вокруг было залито необыкновенным светом – притом, что солнца на небе не было. Светилось само небо. И свет этот был настолько теплым, ясным и умиротворяющим, что хотелось плакать от непонятной тихой радости. Что-то очень отдаленно похожее я изредка испытывала на закате летнего дня, когда все вокруг дышит миром и покоем. «Свете Тихий», – вспоминала я тогда свое любимое церковное песнопение.
Огромные бабочки с радужными крыльями танцевали передо мной сложный танец. Я наклонилась к цветку, похожему на огромный ирис, на лепестках которого краски неуловимо перетекали от бледно-сиреневого, почти белого, к густо-лиловому. Кот снова потерся об мои ноги и сказал: «Пойдем! Нам надо спешить». Он говорил на странном певучем языке, но я прекрасно его понимала.
Я шла за котом по дорожке, посыпанной искрящимся крупным песком. Он то убегал вперед, то возвращался, то стоял и ждал меня, продолжая улыбаться.
«Ты чеширский кот?» – спросила я, и он рассмеялся…
…И все исчезло. На поверхности шара снова сгустились мерцающие опаловые облака. Он еще слабо светился, но больше не звенел и стремительно остывал. Я застонала, испытывая почти физическую боль. «Ну, пожалуйста, пожалуйста!» – шептала я, пристально вглядываясь в «погремушку». Тщетно – пелена облаков становилась все гуще. Еще несколько секунд, и она перестала светиться. В моих руках был просто шарик из непонятного материала.
Вздохнув, я завернула его в тельняшку и положила в рюкзак, который забросила обратно на полку, уже не особо заботясь о том, что от шума может проснуться Костя. Брат заворочался, пробормотал что-то во сне. Я посмотрела в его сторону с неприязнью. Неужели всего полчаса назад я готова была залезть к нему под одеяло со вполне определенными намерениями?! Меня передернуло. Ну и мерзость!