Почти всю дорогу до Питера я лежала, уставившись в потолок, снова и снова прокручивая в памяти то, что увидела в райском саду.
– Послушай, ты видел в раю говорящего кота? – не выдержала я однажды. Костя посмотрел на меня, как на идиотку.
– Какого еще кота? – фыркнул он. – Если тебе так интересно, меня везла на спине по реке огромная рыба. А я рвал какие-то непонятные фрукты с деревьев, которые по берегам росли, у них ветки прямо к воде опускались. Но это так, очень схематично. А на самом деле… В общем, я не могу толком рассказать. Извини.
Костя пригладил пятерней волосы и исчез. Всю дорогу он наслаждался своими новыми возможностями, очаровывая дам пачками по всему составу. То он проводил время в служебном купе лисички-проводницы, то веселился в компании двух девиц из соседнего вагона. На одну ночь его удалось заполучить даже той самой толстухе, которая назвала его «дьявольски привлекательным». Но меня теперь это совершенно не волновало. Я, как и раньше, любила его – как брата! – и терпела, хотя он постоянно меня раздражал.
В общем, рай мы с Костей видели по-разному. Схожим, если опираться на его столь краткое описание, было лишь то, что нас обоих куда-то вели. «Нам надо спешить», – сказал кот. Неужели к Богу?
Но зачем, зачем дьяволу показывать нам рай? Почему бы просто не исполнить те желания, которые самым верным образом приведут нас к нему в лапы? В качестве издевательства? Получите, что заказывали, но посмотрите, чего вы лишаетесь? Никаких других предположений у меня не было.
Исполнение желаний
Мы вернулись домой, и Костя забрал «погремушку» себе. Я не возражала, хотя все чаще и чаще на меня нападали приступы непонятной тоски. Мне хотелось увидеть ее, взять в руки, прижать к себе. И тогда я ехала к брату.
– Ты тоже без нее не можешь, похоже? – мрачно усмехался он, когда я усаживалась на диван с шаром в руках. Как с любимой кошкой. Или, на худой конец, мягкой игрушкой. – Я тоже часто вот так сижу с ней. Скажи, ты тоже больше не можешь?.. Ну, видеть?..
– Нет. Это, надо думать, одноразовое удовольствие.
Мы не хотели признаться себе в том, что вся наша жизнь пошла наперекосяк. Костя не стал устраиваться на работу, зато начал карьеру профессионального жиголо. Он менял женщин, как перчатки, выбирая только красивых и состоятельных. Некоторых он даже привозил ко мне в гости. Видимо, похвастаться. Я запомнила только двух. Первая – невероятно красивая манекенщица, топ-модель, рядом с которой Костя выглядел еще большим недоразумением, чем обычно. Вторая – жена какого-то ну очень высокопоставленного чиновника. Ей было уже за сорок, но выглядела она очень неплохо и к тому же задаривала Костю дорогими подарками.
Однако довольным жизнью мой братец вовсе не выглядел. Он был похож на человека, которого мучает болезненная жажда: сколько бы он ни пил воды, напиться все равно не может. Ни с одной из своих многочисленных подруг Костя не был счастлив – хотя бы немножко. Как бы он ни хорохорился, сознание того, что все они хотят не его, а некий дьявольский морок, отравляло все. Он говорил мне, что сто лет ему не нужна никакая любовь, а только секс с красивыми женщинами и деньги, но я знала, что это не так. Ну, не совсем так, вернее. Мужчины могут воспринимать женщин как дорогие игрушки и средство удовлетворения физических желаний, но им обычно нестерпимо сознавать, что и сами они не более чем дорогостоящие вибраторы. Я видела, Косте очень хочется думать, что все эти распаленные самки любят хоть немножечко его самого, но увы… Раньше он мог еще надеяться, что найдет свою женщину – ведь полюбила же его за что-то Полинка. А что теперь? Даже если бы и нашлась чудом такая, которая рассмотрела бы в Косте что-то нужное именно ей, все равно бы он не смог поверить в это, все равно сомневался бы и думал, что любовь эта – результат дьявольских чар.
Кстати, оставшиеся от поездки деньги Костя мне так и не вернул. «У тебя не последние, а мне жить на что-то надо, – заявил он. – Верну, когда наследство получим. К тому же твоя квартира больше, и я на нее не претендую».
«Неужели тебе не хватает того, что тебе твои бабы дают?» – возмутилась я.
«Но надо ведь и свою копеечку в кармане иметь, разве нет?»
Впрочем, я не стала требовать и настаивать. Мне все стало безразлично. Я вспоминала последние строчки дневника дяди Паши. Он писал именно об этом. Из жизни ушли вкус и аромат. Ушла радость.
Я вышла на работу. Просыпаясь утром, я лежала, смотрела в потолок и думала, что впереди еще один длинный бессмысленный день. Все одно и то же. С трудом заставив себя встать, я автоматически проделывала все то, что входило в ежедневный утренний ритуал, потом ехала на работу. Отсиживала положенные часы, так же на автомате выполняя свои обязанности, возвращалась домой и часами лежала на диване перед телевизором, даже не понимая, что смотрю – да и смотрю ли вообще. Я перестала общаться с подругами, заниматься любимым прежде фитнесом, читать, ходить куда-либо – мне это было больше неинтересно. Даже Интернет, в котором раньше я могла проводить по полночи, больше не привлекал. После приезда я ни разу не включила компьютер. Комнатные растения, с которыми я возилась, как с детьми, погибли одно за другим – я просто перестала за ними ухаживать. К счастью, у меня не было собаки или кошки, иначе им тоже пришлось бы несладко.
Иногда я пыталась уговорить себя встряхнуться – ведь не могло же это продолжаться до бесконечности. Сходить в парикмахерскую, купить новых тряпок, закатиться в бар – чем там еще женщины лечат затянувшуюся депрессию? Но вся беда была в том, что это не было депрессией. Чем? Я не могла найти этому названия.
Просто я не видела больше в жизни никакого смысла. Дом, работа, друзья, хобби – все это была лишь мелкая мышиная возня. Суета. Любовь, семья, дети? Смешно. Любовь проходит, супруги разводятся, дети вырастают, уходят и приходят лишь затем, чтобы попросить денег. И вообще все умрут. Бог? Загробная жизнь? Тут у меня сомнений не было – участь моя уже решена. Я ведь отдала себя дьяволу. Вот так просто, ни за что. Отдала, чтобы избавиться от его же, дьявольского, наваждения. Ну, и чтобы увидеть то, чего видеть не должна была. Любопытство Евы неистребимо. Яблоко с древа познания когда-то лишило людей рая. Теперь все повторилось для нас с Костей и дядей Пашей. А может, и для кого-то еще. Откуда мне знать, со сколькими еще людьми дьявол проделывал эту шутку.
Почему я была так уверена, что исправить ничего нельзя? Не знаю. Но уверенность эта была просто железобетонной. Наверняка это тоже было от лукавого: ты погибла, и сделать уже ничего невозможно, не стоит и пытаться. Я и не пыталась.