Выбрать главу

– Ну вот, что еще за слезы? – он нежно провел пальцами по моей щеке, смахивая их. – Что случилось, Белочка?

– Все хорошо, Кит. Это… Это я от радости. Что тебя встретила.

– Правда? – усмехнулся в усы Никита. – Приятно слышать. Еще мартини? Скоро уже будем закрываться. Подождешь? Отвезу тебя домой.

От мартини я отказалась, попросила соку. Пока Никита занимался другими клиентами, я исподтишка наблюдала за ним. Он ловил мой взгляд и улыбался. Я подумала, что он мало изменился. Ну да, повзрослел, конечно, прическа другая и усы отпустил, но улыбка все та же. И глаза – просто невероятные глаза, огромные, темно-синие.

Скоро всех попросили на выход, официантки быстро убрали со столиков и исчезли. Никита вышел из двери, ведущей в служебные помещения, уже в куртке.

– Ну, поехали?

– Подожди, я же не расплатилась, – спохватилась я.

– Еще чего! – возмутился Никита. – С ума сошла?

– Но… – пыталась протестовать я, но он прикрыл мне рот ладонью.

– Это мой бар и мои правила. Тема закрыта.

– Твой бар? Ты хочешь сказать?..

– Да, именно мой. У меня их три, но этот любимый. Если ты помнишь, я всегда хотел стать барменом.

– И поэтому поступил на физтех? – рассмеялась я.

– И не только поступил, но и закончил с отличием. И успел поработать за границей. В одном высокооплачиваемом проекте. Хватило на этот барчик. А потом по случаю еще пару прикупил. Вообще-то я за стойкой нечасто стою, хотя и люблю это дело. Просто надо было подменить бармена. А так я на одну контору работаю, консультантом. Кстати, мне сегодня очень не хотелось сюда идти, собирался с другом встретиться. Но пришлось. Вот так никогда не знаешь…

– Где найдешь, где потеряешь, – кивнула я. – Я тоже собиралась завалиться домой, поваляться в ванне и вообще пролежать на диване все выходные.

– Очень продуктивный досуг.

– Не смейся. Меня больше ни на что не хватает, – вздохнула я, забираясь в серый Никитин джип. – Я напоминаю себе чучело.

– Ага. Чучело белочки. Я видел, как это чучело отплясывало на танцполе. Думал, дыру протопчешь.

– В том-то все и дело. Физических сил хоть отбавляй, а вот эмоционально…

– У тебя такая выматывающая работа?

– Я самый обыкновенный менеджер. Сижу на стуле в офисе от звонка до звонка, общаюсь с клиентами, сочиню всякую рекламную хрень.

– Может, в этом все и дело? Слишком монотонно?

– Не знаю.

За разговором мы незаметно добрались до моего дома.

– Ну… Я пошла? – неуверенно сказала я, продолжая сидеть на месте.

– Да, конечно, – Никита взял меня за руку…

В общем, надо ли говорить, что выходные я провела почти как и собиралась – в постели. Правда, не одна. Все получилось настолько легко и естественно – как будто и не было этих девяти лет. И похоже было на то, что если не я целиком, то, по крайней мере, мое тело ждало Никиту все эти годы. Так хорошо, как с ним, мне не было ни с кем и никогда.

В воскресенье вечером Никита съездил домой за вещами и поселился у меня.
А в понедельник с работы опять вернулось чучело белочки. И, разумеется, дело было не в монотонности моих служебных обязанностей, как предположил Никита. К ним я давно привыкла и выполняла без всяких отрицательных эмоций. А вот лечение… Разумеется, я могла прекратить все это. Сказать: «Простите, но больше ничего не вижу. Видимо, это был какой-то временный всплеск». Или так: «Видеть вижу, а вот поделать ничего не могу. К доктору, пожалуйста». Но у меня было целых три причины этого не делать. Или, может, всего одна, но трехголовая, как Змей-Горыныч. Во-первых, самолюбие. Отказаться? И слышать за спиной шепоток – реальный или воображаемый, неважно – «Да фигня это все, ничего она собой не представляет. Попонтовалась немного и сдулась». Нет, только не это. Во-вторых, тщеславие. Да, меня весьма и весьма грело сознание того, что коллеги смотрят на меня с восхищением и суеверным ужасом. Что они нуждаются во мне. А если кто-то завидует и ненавидит, как Шурик, – так это всего лишь обратная сторона восхищения. В-третьих, – и в этом мне особенно неприятно было себе признаваться! – я действительно, как предположил Шурик, нравилась себе в образе милосердной, бескорыстной целительницы, облегчающей людские страдания. Я вспоминала святых врачей-бессребреников – Пантелеимона, Косму и Дамиана, Кира и Иоанна, но старательно отмахивалась от мысли, что им дар целительства был дан Богом, а не дьяволом. Короче, в основе все этого лежала та самая гордыня, которая сгубила некогда нашего дарителя, превратив его из светлого ангела в князя тьмы. Но ничего поделать с ней я не могла. Никита, который в основном работал дома, к моему приходу приготовил ужин, накрыл стол и сидел в гостиной за ноутбуком.