Чертова погремушка

В течение часа я два раза обожглась, один раз порезалась, разбила тарелку и в довершение всего действительно прищемила палец дверцей буфета. Все потому, что время от времени на меня нападал странный столбняк, я застывала на месте, глядя в пространство и не видя ничего, кроме кухонного чада. Глаза застилало слезами – от этого самого чада или от досады?

– Все, хватит! – сказала я себе, в очередной раз роняя на пол жирную от куриной подливки ложку. – Хватит страдать. Давай сначала с Котом разберемся.

Молодожены, разумеется, застряли в пробке – если, конечно, не свернули в какой-нибудь темный переулок слегка пообжиматься, – мы с Никитой сидела за накрытым столом и нервничали. Ну я – понятно почему. Во-первых, все еще была на Костю очень зла, во-вторых, меня чрезвычайно интересовало, как он смог отделаться от «погремушки». Да и супруга его меня, разумеется, не могла не беспокоить. Это была, разумеется, совсем не та ревность, да и не были мы с ним такими уж попугайчиками-неразлучниками, как нормальные близнецы. Никогда меня не волновали его девицы, даже Полинка, с которой мы хоть и не стали близкими подругами, но вполне приятельствовали. А вот теперь я переживала. Жена все-таки. Наверняка какая-нибудь высоченная блондинка, дочка богатого папы, глупая и вульгарная.
А вот почему нервничал Никита – непонятно. Разве что со мной за компанию. Или – чувствовал что-то?
Наконец раздался звонок, мы выскочили в прихожую, столкнулись у двери, запутались в коврике. Наконец Никите удалось открыть дверь.

– А вот и мы, – Костя обнял меня, чмокнул в щеку, потом церемонно пожал руку Никите.

– Добрый вечер, – сказала моя невестка.

Наверно, я очень глупо выглядела с отвисшей челюстью и вытаращенными, как у мультяшного персонажа, глазами. Впрочем, девушка явно привыкла к тому эффекту, который производила ее внешность. Она только улыбнулась и слегка опустила ресницы, дожидаясь, когда нам с Никитой удастся справиться с собой и хотя бы поздороваться.

Она действительно была высокая, на полголовы выше Кости, но никак не блондинка. Как я мечтала об этом роскошном темно-рыжем цвете волос, сколько красок перепробовала – без толку. Наверно, таким может быть только естественный цвет. Ох, если б у меня была такая роскошная грива – густая, почти до талии, крупно вьющаяся!

За последнее время каких только красоток не было у Кости, но эта… Уже одних только волос хватило бы, чтобы убить наповал, но моя новая родственница была настолько совершенна, что я не могла найти в ней ни единой мельчайшей черточки, которую хотелось бы подправить.

Белоснежная кожа, в меру высокий лоб, огромные ярко-зеленые глаза с длиннющими ресницами, высокие точеные скулы, тонкий, идеально ровный нос. А губы! А шея! А фигура! А одета как – просто, но с таким вкусом, что я тут же почувствовала себя неумытой деревенщиной.

Наконец я с трудом перевела дух и ревниво скосила глаза на Никиту – неужели он тоже разглядывает ее, распахнув рот? Но он, как ни странно, смотрел на девушку, слегка сдвинув брови, как будто старался что-то припомнить. Я снова посмотрела на нее, и вдруг мне показалось, что и я где-то ее видела. Может быть, когда-то очень давно. Когда она еще не была так сногсшибательно красива.

– Ну, познакомьтесь, что ли… снова, – ухмыльнулся Костя, насладившись нашим изумлением. – Моя супруга… Ангелина.

– Линка??? – в один голос ахнули мы с Никитой.

Она пришла к нам в седьмом классе, в середине сентября. В тот день первым уроком была физика. Я так хорошо запомнила это только потому, что физик Валерий Олегович был единственным учителем, который приходил в школу за час до начала занятий, открывал кабинет и разрешал нам туда заходить – остальные учителя мариновали нас в коридоре почти до самого звонка. Дождавшись прихода лаборантки Раисы, грозной дамы гренадерского вида, Вол (так мы его звали – по инициалам и в насмешку над плюгавой наружностью) отправлялся в учительскую пить кофе.

До звонка на урок оставалось минут пять, когда в класс с грацией ледокола вплыла крайне примечательная особа.

– Это 7-А? – спросила она густым басом.

– Бу-бу-бу, – ответили мы в крайнем потрясении.

Уж на что лаборантка Раиса была мощной, но эта тетка – намного выше и толще. Как раз про таких бородатый анекдот: «Метр. Метр. Метр. Где будем делать талию?». Впрочем, какой там метр – как минимум полтора. Обтягивал глыбу ядовито-зеленый сарафан. Пальто такого же тона, только чуть темнее, она перекинула через руку. Ноги… Да, вот ноги у нее были хороши. Идеальной формы, в изящных лодочках. Только сквозь светлые колготки пробивалась густая черная шерсть, которая, похоже, никогда не знала бритвы. В отличие от щек, свисающих по-бульдожьи на воротник-бант ярко-розовой блузки. Толстый слой крем-пудры не смог справиться с их сизым оттенком свежей побритости. Довершали картину иссиня-черные волосы, начесанные и залитые лаком до такой степени, что напоминали шлем древнегреческого воина.
Разглядывая это чудо, мы не сразу заметили следующую в кильватере уменьшенную копию – хотя там тоже было на что посмотреть. Девчонка втиснула себя в едва доходящее до колен, тесное в груди коричневое шерстяное платьице нелепого фасона. Я еще подумала, что, наверно, это часть чудом сохранившейся школьной формы ее матушки. Не хватало только фартучка и пионерского галстука. Похожую на параллелепипед тушку подпирали тощие и не слишком ровные ножки-макаронинки в нелепых туфлях-мокасинах. На толстые щеки, в которых совершенно утонул нос, свисали жалкие рыжие косички. За спиной новенькая – кто же еще! – прятала огромный коричневый портфель с двумя замками, когда-то, наверно, очень солидный министерский портфель, а ныне – просто курам на смех.