Так они и заснули – тесно прижавшись друг к другу в поисках тепла и напрочь забыв о костре. Тот за несколько часов околел, и лишь несколько угольков мерно тлели, припорошенные пеплом.
Кровь стучала в ушах, подгоняя тяжелое, слишком медленное тело. Быстрее, быстрее! Успеть, успеть! Быстрее, ещё быстрее!
Мало мыслей сохранилось в голове обезумевшего волка. Предчувствие неотвратимой беды судорожно сжимало внутренности противно холодной рукой. В эти моменты зверь спотыкался, но с яростным рыком восстанавливал бег и упорно рвался к цели. Неважно, насколько та далеко, сколь велики проблемы. Это не имеет значения, главное – успеть, не опоздать.
Первый раз волк упал глубоким вечером того же дня. Рвать жилы – не самое разумное решение, но разве в силе трезвый ум справиться с инстинктами? Оборотень очнулся через пару часов, помотал мохнатой башкой и снова взвился на четыре лапы, которые проглатывали километры один за другим.
Не опоздать, успеть! Быстрей, быстрей!
Ночь стелила мягко, послушно укладывая дорогу перед волком, чуть недоспелая луна цепко следила ярким оком, чтобы ни бешеный зверь, ни острая коряга не могли помешать её верному другу достичь желанной цели. Но вот свет её померк, в права вступило неизбежное утро. Сопротивляясь неизбежной усталости, оборотень грозно рычал, но к полудню его свалило во второй раз…
…словно тонкую, бережно свитую собственными пальцами нить безжалостно порвали клыками.
Растерзали тот уютный шерстяной клубок, который мог бы получиться, и вырвали с корнем из одинокой волчьей души.
Сознание покинуло оборотня, оставив один на один с отчаянным осознанием: не успел.
Опоздал.
Марат очнулся ближе к вечеру. Он знал, что его цель уже близка, но всё-таки надеялся, не хотел верить. Лапы заплетались, язык распух, не помещался в зубастой пасти и вываливался наружу.
Вот ноздри чутко затрепетали, учуяв запах крови. Ещё пять шагов! Три шага!.. Один…
Поляна была залита кровью. Тела, бывшие когда-то монахами в рясах, валялись тут и там без всякого порядка, словно бы их порубили там, где те стояли.
Это точно сделали люди. Больше некому. Острый металлический запах ни с чем не спутаешь.
Мечи и стрелы. Их расстреляли издалека, а тех, кто успел заслониться лошадьми и более неудачливыми товарищами, просто зарезали. Сопротивления не оказал никто.
Но Марату наплевать на монахов!
Его цель, желанная цель валялась, окровавленная, на самой окраине поляне. К ней волк подполз на брюхе. Уткнулся холодным носом и протяжно – отчаянно и безумно – взвыл.
А по-настоящему страшно стало, когда пронзительный волчий вой перетек в горестный, истошный крик человека, у которого отняли самое дорогое.
Световой день прошел в пути. С раннего утра, когда всех подняла на ноги жизнерадостная Зоя. Она успела оживить костерок, умыться в ручье и по пути даже умудрилась раздобыть на завтрак ягоды облепихи. Николка от них нос отвернул, предпочитая продолжить путь на пустой желудок, а вот девочки вдоволь натешились сочными, лопающимися в пальцах плодами.
Привычно следуя за маленькой танцовщицей, Леся пыталась мысленно предугадать, куда заведет их волчий след. Безусловно, если бы они имели хоть какое-то представление о цели путешествия, можно было бы завернуть по пути в какой-нибудь поселок, чтобы раздобыть еды, однако терять время не хотелось – предчувствие скорой беды гнало вперед.
Под вечер, когда все трое, даже неутомимая юная ведьмочка, совсем сбились с ног, покойную тишину осеннего леса растревожил протяжный волчий вой.
Леся запнулась, чувствуя, как сердце подскочило к горлу, будто намереваясь выскочить на язык, и забилось-затрепетало в бешеном темпе. Николка и вовсе пригнулся, а Зоя воскликнула взволновано:
– Это Марат!
Впрочем, остальные уже поняли, что обычный зверь так кричать не может – в тревожащем душу голосе звучали по-человечески отчаянные ноты. Ребята переглянулись и кинулись на звук. Первой споткнулась Зоя.
– Смерть! – прошелестела она, бледнея. – Там смерть, плохо!
Николка сглотнул, но быстро взял себя в руки.
– Давайте, вы останетесь здесь, а я тихонько схожу и посмотрю, что там? – несмотря на очевидную бравость предложения, в его голосе всё-таки слышались неуверенность и страх. Леся мотнула головой.
– Что бы это ни было, но Марата оно не тронуло, – эхо человеческого крика запуталось в нагих ветвях и все ещё тревожило слух. – Мы можем сходить все вместе, только тихо. Подкрадемся и посмотрим из-за кустов.
И первой продолжила путь. Вскоре они наткнулись на кровавую поляну. Тела были разбросаны беспорядочно, у некоторых недоставало конечностей или голов, а трава сыто блестела, умытая рубиновой росой.