– Долгая жизнь – это извращенное наказание.
– Что ж, похоже, мое наказание подходит к концу, – вздохнул Гордан, снова искривившись от боли. Протянул открытую ладонь – Ариадна, интуитивно поняв, что он хочет, вложила в нее свою, которую дядя провел к рукояти и мягко опустил на нее. – Вытащи его.
– Не надо, может начаться кровотечение…
– Кровь и так уже течет, я чувствую. Внутри, она разливается внутри меня. Я умираю, Ари, так какая разница – когда? Вытащи его, он же нужен тебе, у вас нет оружия… А этот – сможет вам помочь.
Шикарный дед, – расчувствовался Эрос, и Ариадна мысленно шикнула на него. Порой неуместность шуточек духа его раздражала.
– Спасибо, дядя.
Девушка осторожно обхватила пальцами рукоять и, стараясь не причинять лишней боли – ровно, неторопливо, но и не медля – вытащила лезвие. За ней толчками потянулась кровь, темная, густая.
– Прости, я сделала тебе больно.
– Иди, милая, не оглядывайся… на меня… Не дай Лиз закончить! Останови ее…
– Конечно, дядя. Я сделаю все для этого, – прикоснувшись холодными, искусанными губами к откровенно ледяному, бледному лбу, Ариадна поднялась. В ее руках хищно серебрилось обагренное кровью лезвие.
Подобраться к покойнику, достававшему Марата, со спины не составило труда – еще через несколько минут с ним было покончено. Подошли к концу и мучения Гордана: когда Ариадна вновь присела рядом с ним, старик уже не дышал. Племянница прикрыла ладонью его бесцветные, древние глаза.
– Жаль, что я не успела тебя полюбить, дядя.
Да, хороший был дедок. Жил долго, не совсем праведно, зато хоть в конце покаялся.
Неслышно подкравшийся Марат боднул ее руку мохнатой башкой так, что ладонь легла меж его ушами.
– Спасибо за поддержку, милые мои, – хмыкнула Ариадн и потрепала густую, жесткую шерсть. – Нам нужно что-то делать с Лиз.
Кончать ее надо.
Оборотень неслышно оскалил клыки.
Похоже, большинством голосов Лиз не оставлено шансов.
– Учтите, я не смогу хладнокровно убить бессознательного человека, кем бы он ни был.
Сказав это, Ариадна поняла, насколько глупо выглядит человек, беседующий с волком, притом обращаясь к нему во множественном числе. Пусть свидетелей у сего казуса и не было, но момент, в самом деле, несуразный. К тому же общаться меж собой Марат и Эрос все равно не смогут, поэтому нужно принимать решение самой.
– Так. Марат, ты пока сторожи Лиз. Если она очнется, не дай ей подняться и привлеки наше внимание. Не ворчи! Ты не можешь в этом обличии общаться, а мне нужно понять, что делать дальше. Ты нам нужен грозный и опасный, а не голый и безоружный, так что не спорь и сторожи.
Волк, недовольно порыкивая, уселся напротив старой ведьмы и принялся буравить ее неприязненным взглядом.
Хороший песик, – ехидно прокомментировал дух.
Хорошо, что он тебя не слышал.
Так что будем делать?
В целом, у нас два варианта – остаться здесь или идти навстречу подкреплению, к выходу из подвала, к дверям замка, а потом и к воротам. Но беда в том, что с собой тащить Лиз – глупо. Здесь мы сможем ее держать в плену, по пути к выходу – нет. Как только она придет в себя, она сможет колдовать, а мне, увы, здесь это недоступно.
Ты что, не смогла выпросить у нее такой же амулетик?
Не смогла, – резко ответила задетая за живое Ариадна. – Она мне не настолько доверяла. И правильно, между прочим, сделала, со своей стороны. К тому же… Степан увидел, что лучший вариант – оставаться здесь.
Почему же он сам тогда ушел?
– Да потому что все его друзья – придурки! – зло, эмоционально воскликнула Ариадна. – Они вряд ли смогут защититься от стражей – колдовство им не поможет, и он это видел! Зоя наверняка уже мертва, и Алексия, она тоже может умереть, и старик, который с ними ушел, и эта трижды клятая Дарья! Ты понимаешь, что Лиз – она подняла своих покойников не только здесь, но и снаружи! Каждый ее воин, мертвый или живой, может противостоять нам, а те, кто ушли, – они перед ними беззащитны.
Ари, – кашлянул Эрос, – я, конечно, все понимаю, но… зря ты сорвалась.
Марат кинул на невесту только взгляд, а Ариадну колотый мороз по коже продрал.
Кажется, он меня только что возненавидел… Но я же не могла иначе! Если бы мы ушли вместе, жертв было бы гораздо больше! При любом другом раскладе = жертв было бы больше!
Да ну, успокойся. Он остынет. Гордан, вон, вопреки бОльшим грехам свою сестрицу любил…