Когда-то давно, когда ужасы, происходящие в мире, были скрыты за пеленой материнской любви и отцовской доброты, я мечтала о семье. О любящем супруге, что будет обнимать холодными ночами, и целовать перед уходом на работу. О детях, которые шалят целыми днями, а по вечерам засыпают под старые истории. О доме, в котором я создам уют. О своем маленьком мире, где будет тепло и хорошо всем.
Но затем, я узнала каков мир на самом деле.
Первый удар плетей, заставил кричать от боли, второй — согнуться, третий — упасть на колени. Не знаю, после какого по счету я оставила попытки подняться.
Поначалу пыталась вмешиваться София. Говорила, что я маленькая, не понимаю. Но дядя Луи не позволял никому вставать между собой и тем, кто, по его мнению, заслужил наказание.
— Все в этом мире, чего-нибудь, да стоит. — отвечал он. — И, чем раньше она усвоит правила, тем проще ей будет жить.
В конечном счете ей оставалось одно — промывать раны, оставленные плетью.
Соленые слезы, смешались с речной водой и улетели камнем вниз. Я поежилась от холодка, пробежавшего по спине, и подтянула тонкую старую шаль на плечи, словно это могло унять боль и дрожь. У меня не осталось сил для того, чтобы продолжать бороться. Попытки побега, совершаемые мной в каждом городе, приводят его в бешенство. Каким именно способом Луи находит меня, неизвестно никому. Он как гончий пес, выходит на след в тот же вечер, когда я покидаю караван. И каждый раз, когда он находит свою нерадивую племянницу, удары становятся яростнее. Пытаться бежать снова бессмысленно. И я нашла лучший способ прекратить эти пытки.
— Ты-ы-ы стоишь сли-и-и-ишком бли-и-и-изко к обры-ы-ы-ыву.
Я отшатнулась, и чуть не улетела туда, куда убегала вода.
— Ну во-о-о-от, ик… чуть не упала.
Солнце уже село, окрасив землю в темно-синие тона. Мужчина, что передвигался, шатаясь из стороны в сторону, вызвал у меня куда больший страх, чем неизбежность полета в объятия ледяной воды. Высокий, с аспидно-черными волосами до плеч, и такого же цвета усами и бородой. Он был в темных брюках, и темном камзоле, из-под которого виднелась белая рубашка. Точнее, она должна была быть белой, но почему-то была окрашена, чьей-то кровью. Точно не его, так как на мужчине не было ни царапины. Он в целом выглядел бы очень презентабельно, если бы не грязь на всей одежде. Такое ощущение, будто он перекатывался по земле.
— Я… ик… дрался. — сообщил он низким голосом, проследив за моим взглядом. — Но, не переживай, ик… Я выиграл.
Впрочем, я так и предполагала. Такого детину мало кто одолеет. Таков обычный порядок вещей. Сильный побеждает слабого, пока не найдется тот, кто посильнее. В моем мире, так вообще, сильные угнетает слабого.
В любом случае после сегодняшнего вечера, и это перестанет меня беспокоить.
— Так ты это… ик… Отойдешь?
Мужчина, похожий на медведя, поднял бутылку, что держал в руках, и влил в себя остатки того, что в ней было. А затем он сделал то, что делают заядлые пьянчуги. Начал усердно трясти, желая, видимо, отыскать дополнительное дно, в котором будет новая порция горячительного напитка.
Я отвернулась, не желая видеть то, как сильный, здоровый мужик, губит себя этой отравой.
— Вот же ж черт его дери… ик…
Мои мысли вернулись к плану, и к осознанию того, что пока этот индивид стоит в десяти шагах, я не способна выполнить задуманное. Неужели придется вернуться к каравану, и сделать это позже?! Или следует подождать, пока незваный гость уйдёт восвояси? А если я смалодушничаю. Нет, назад мне путь заказан.
И тут раздалось “Черт!” позади, за которым последовал всплеск воды. Я обернулась в тот самый момент, когда пьяница, пытаясь вцепиться в камень, у самого обрыва, не удержавшись, полетел вниз. Не знаю, по какой причине, я разогнавшись, ни секунды не думая, бросилась следом. Не было: сомнений, сожалений, страха. Почему-то, в этот миг, спасти, губящего себя алкоголика, стало единственным, что имело значение.
Полет был недолгим. Когда вода сомкнулась над головой, я ощутила ледяное дыхание зимы. В воде все и всегда ощущается острее, ярче, чище. Плавала я превосходно, с самого детства. Поэтому доплыть до бултыхающегося в воде мужчины, чудом оставшегося в живых, не составило особого труда.