Правда, дальнейшие высоты дрессировки церберу не покорились – обучение подпортила бабушка. Она упрямо не запоминала изысканную Анчуткой на просторах чертнета кличку «Джулиан». Бабуля обзывала цербера «Жуликом». На какое из имен реагировать, в итоге, не знала ни одна из его голов.
Из гостиной доносился шум телевизора. Анчутка тихонько выглянула из-за дверного косяка. Над спинкой кресла виднелись черные рога – бабушка увлеченно смотрела очередной детективный сериал. На экране привлекательный черт в кожаной куртке прыгнул в машину, отправляясь за кем-то в погоню.
Анчутка направилась на кухню, навстречу собственному преступлению. Пес вертелся рядом, будто старался подстроить подножку. Девушка тихонько выдвинула ящик стола. Покопалась в содержимом – ножи и половники предательски затарахтели. Джулиан поднял все три головы. Левая – самая вредная – недовольно тявкнула. Не успела Анчутка на нее шикнуть, как за спиной раздался старческий голос:
– Неужто обед готовить собралась?
Анчутка повернулась, держа в руках выуженную из ящика шумовку. Из гостиной доносились звуки чертовски не вовремя начавшейся рекламы.
– Ты же вроде зелье пошла делать, – подозрительно прищурилась бабуля.
Сухощавая старушка, на полголовы ниже самой Анчутки, остановилась в дверной проеме. Основания ее черных рогов скрывались в извечно взъерошенных крашенных кудрях. Последнее окрашивание обернулось неприятным сюрпризом: волосы приобрели странный пепельно-голубой оттенок. В итоге, бабушка походила на престарелую Мальвину, которой наставили рога.
– Так оно там само по себе, а я вот… делом пока займусь! – Попыталась выкрутиться Анчутка.
С бабушкой, в отличии от Ника, врать и не краснеть получалось. Но, увы, старая чертовка внучку знала слишком хорошо.
– Не смей посуду на свои пакости переводить! Забыла, как мою лучшую кастрюлю испоганила?
Обычно бабушка даже ругалась беззлобно, но кухня была для нее больной темой. К счастью, Анчутка уже обзавелась собственными банками и половником. Так что бабуля могла не опасаться, что засоленные чертоплоды вдруг начнут светиться, оказавшись в емкости, в которой до этого побывало зелье.
– Да ничего не будет с твоей шумовкой! – Не слишком уверенно сказала Анчутка. – А даже если… ну, подумаешь, новую купим!
Средняя голова цербера тявкнула, поддерживая молодую хозяйку. Бабушка метнула в песика раздраженный взгляд и призвала в голос всю свою грозность. Правда, вышло не страшнее, чем тявканье Джулиана:
– Вот сначала начни зарабатывать, а потом покупай! Все, что хочешь, покупай!
– А я и зарабатываю! – Обиженно огрызнулась Анчутка.
Конечно, за пакости ей платили нерегулярно. Но платили же! Папа уже давно перестал присылать свои подачки, так что Анчуткины заработки и бабушкина пенсия были единственными доходами в их чертовой жизни.
– Так я ж о нормальной работе говорю! Эх, внучка, сдались тебе эти пакости? – Вздохнула бабуля, опускаясь на потертую табуретку.
– Можно подумать, у меня есть выбор. Все равно в этом году путь на Землю для меня закрыт.
Девушка положила шумовку на стол, временно оставив ее в покое. Джулиан заинтересовался ниткой какого-то запаха. Прижавшись носами к полу, цербер направился в коридор.
– А она нужна тебе, эта Земля? – Обреченно спросила бабушка. – На людях Чертов свет клином не сошелся. Пойми, необязательно изобретать зелья, как это делала твоя мама. И уж совсем необязательно быть пакостьером, как твой непутевый отец. Прости меня, Чертихто! Полно и другой работы.
– Это какой же, например? – Анчутка упрямо сплела руки на груди.
– Вон в магазине у Рогатыча объявление висит: продавец требуется!
– Ну, уж нет, – девушка уперлась в пространство тяжелым взглядом. – Я своего добьюсь. Создам лучшую во всех мирах пакость, разбогатею и сбегу отсюда куда-подальше.
Конечно, бросать бабушку ей не хотелось – она хорошая, пусть и жадничает насчет посуды. Просто Кулички давили на девушку, сжимали низенькими заборчиками, кололись стеблями грех-цвета… Анчутка никогда не бывала в больших городах, но ее душа упрямо тянулась к ним. Чертовка с детства мечтала уехать туда, где на каждом углу таятся впечатления.
– Твоя мама тоже так говорила, все мечтала уехать из Куличек, – взгляд блекло-голубых глаз бабушки наполнился грустью. – А потом влюбилась, замуж выскочила и забыла свои пакости.
Печаль бабушки передалась Анчутке, навеяв грустные мысли. Мама-то забыла только пакости, а вот папина забывчивость оказалась куда масштабнее. Сначала он забыл о существовании жены, а потом – и дочери. Когда она была еще малышкой, папа наставил маме вторые рога и окончательно перебрался на Землю с какой-то чертовкой. А потом пятилетняя Анчутка осиротела. С тех пор отец ни разу не приехал ее навестить. Только деньги приходили с разной степенью исправности. Стоило чертовке исполниться тринадцать, как и эти напоминания об отце исчезли. Вообще-то, должен был платить еще пару лет, но… Чертов папочка.