С ней вместе я стал и курить. Это то, что я получил от нее, чему научился. Я-то не смог ничему ее научить. Но об этом позже. Для меня это был огромный поворот в жизни. Я, курящий и матерящийся, я изменяющий – это совсем другой я, чем тот я, которого я знал многие годы моей жизни.
Я не курил сам. Я любил ее курение. Любил покурить вместе с ней. Курение – тоже аспект «нельзя» и не должного. В моей жизни, еще с семи лет, курение было связано с травмой обмана, с риском смерти. Так мальчишки пошутили с моей первой сигаретой, внушив мне, что я от нее умру. Я не умер, но сигареты закрыл с легкостью на всю жизнь, никогда не соблазняясь на затяжку. Вплоть до этого момента.
Возможно поэтому, первый поэтический отзвук, который родил во мне ее образ, исходил от ее сигарет.
Дым твоих сигарет
Я вдыхаю всей грудью, как жабрами рыба,
Этот едкий и терпкий, щекочущий дым
Из твоих пряных уст льется слаще эфира.
Покорила меня полукругом рта,
Взором, острым, как тонкие бритвы,
Площадные, колючие, матерные слова
В твоих устах превращаются в молитвы.
Ты пришелец каких-то иных миров,
Где суждения грубы, но подлинны чувства!
Все что входит и выходит из твоих уст -
Чище и выше, чем произведения искусства.
Я хочу войти в твои уста –
Поцелуем, как входит в тебя любовь,
Дымом, как входит в тебя табак
И вливается ядом в горячую кровь.
Дым твоих сигарет!
Как хотел бы я быть этим дымом!
Чтобы ты мной дышала, чтобы в ответ
Я горел твоим бешенным адреналином…
К курению стоит прибавить еще ее низкий голос. Это тоже какой-то атрибут отклонения от того образа женственности, который для меня всегда был связан с рафаэлевской чистотой, ясностью, непорочностью. Ее образ был темный. Он сооблазнял. В нем я приветствовал демоническое начало.
Но главное – это темперамент! Это был какой-то взрыв! Она загоралась мгновенно, мгновенно тухла. Как вулкан. И горе тебе было, если причиной или целью был ты. Причем часто причина была ничтожна или вообще непонятна.
Следующей нашей совместной поездкой была Казань. Самолет был утренний, поэтому я всерьез опасался, удастся ли мне ее добудиться. Она обещала не засыпать всю ночь. И действительно, мой звонок нашел адресата:
– Привет! Уже проснулась?
– Я никуда не полечу?
– Что случилось!???
– Ничего. Лети сам, без меня!
– Прекрати. Билеты, отель, все забронировано!
– Я плохо себя чувствую!
И положила трубку…
Что думать? На такси еду к ее дому. Это она шутит. Но мало ли что ей взбредет в голову?
Через 10 минут звонит.
– Ты подъезжаешь?
– Да, уже рядом.
– Хорошо. А то кто тебя знает, как развернешься в аэропорт без меня!
Отлегло. Шутка! За такой юмор наказывают! Но это еще не конец.
В аэропорту сели мирно за чашкой кофе. Разговор зашел о том, можно ли опоздать на посадку. За двадцать минут, говорю, прекращают посадку. И если ты опоздаешь, тебя уже не возьмут на борт.
– Это пурга. Моя знакомая опаздывала. Ее спокойно посадили. Даже самолет ждал.
– Бывают всякие случаи. Я был свидетелем, как семья упрашивала, но никого уже не пропустили.
Пару перекидок пинг-понг. И вот уже она вскакивает.
– Тише, ты кричишь!
– Хорошо! Лети сам в свою Казань!
Ускакала…
Я сижу хладнокровно. Да, настоящая психопатка. Предмет спора хоть чуть-чуть стоил того? Посмотрим, что будет делать.
Возвращается минут через пять.
– А почему бы не сходить за мной? Не извиниться?
– А в чем вина и в чем причина? Зачем из-за такой ерунды устраивать концерты?
– А не надо спорить. Я права. Или даже не права. Не стоит со мной спорить.
Внезапные убегания она практиковала еще какое-то время. Пока я не стал жестко оставаться на месте и стало понятно, что это не работает. Но она искала иные средства манипулирования. Иной раз ее спор и крики возникали вообще на пустом месте, граничили с абсурдом.