Серго, сразу не поняв, что к чему, только рот открыл. В этот момент в дверях без стука появилась секретарша с папками в руках. Увидев мужчин (Мака успел закрыть собой стол), она растерянно посмотрела на Серго, стоящего с руками на затылке:
— Тут бумаги пришли из ДОСААФа…
Серго, сделав вид, что он просто потягивается, буркнул:
— Потом, потом, я занят!
Девушка исчезла. Пилия, не обращая внимания на протесты Серго, зычно произнес:
— Закатать рукава! Показать вены! Снять носки! Ноги показать! Быстро!
— Что вы от меня хотите? — жалобно произнес Серго. — Зачем снимать носки? Это вы подкинули мне опиум!
— Ты на него только посмотри! Пол-Грузии отравил — и отпирается, ублюдок! — усмехнулся Пилия. — Значит, так: ты обвиняешься в хранении, употреблении и распространении наркотических веществ! Ясно? Вены покажи, ублюдок! — зарычал он.
Серго покорно задрал рукава. Пилия грубо вывернул его руки, осмотрел вены на сгибах рук, пощупал «обратки» — вены на задней стороне, около локтей.
— Весь набор — проколы, мозоли, шрамы! — торжественно сообщил он. — Вот это, — ткнул он в красные точки на венах, словно простроченных на швейной машинке, — употребление! Вот это, — он указал на стол, — хранение! О распространении поговорим в отделении, когда прочтешь показания тех, кому ты продавал наркотики. Нам все известно! От и до! Учти… Твои сотоварищи уже сидят. Анка в ломке, жалуется, что по камерам опиум не разносят. Тугуши, идиот, уже в тюрьме, а Художник ждет на хате, когда мы его брать поедем. Вот так! — Сказав это, Пилия еще раз удовлетворенно осмотрел онемевшего райкомовца и добавил для убедительности: — Теперь позовем понятых! Секретаршу, например…
— Не надо, — покраснел Серго. — Какие понятые? Не надо понятых.
— Как это «не надо»? А протоколы обыска, ареста? — прищурился Пилия. — Ты что думаешь, мы зря тащились сюда к черту на рога?
— Вы сами мне подбросили, — попытался снова протестовать Серго, но Пилия попер на него корпусом, приговаривая:
— Что-о-о?! Опять? Может, и уколы мы тебе делали? И мозоли наварили, а? — И он угрожающе занес кулак.
Съежившись и все поняв, Серго взмолился:
— Не надо понятых! Это же конец, конец!
— Конечно, конец! — зловеще предрек Пилия и обернулся к Маке. — Складывай улики в кулек. Значит, не надо понятых, говоришь? — опять обернулся он к Серго. — И не стыдно тебе — работник райкома, а в Ленине опиум прячешь?! Да тебя будут показательно судить! Как Кобахидзе[12], поставят к стенке за особый цинизм! Тот под портретом Ленина взятки брал, а ты в Ленине опиум хранишь! Улавливаешь? Думаешь, раз перестройка — то и опиум в Ленине прятать можно? Едем сейчас к тебе домой, обыск! Вот ордер! — И он показал издали очередную бумажку.
— Не надо, я не поеду домой! — Серго сел на стул и закрыл лицо руками.
— Как это не поедешь? Кто тебя спрашивать будет? Ты преступник, — нагнулся над ним Пилия, грубо поставив ногу на сиденье стула, где обмяк Серго. — Мы давно следим за вашей шайкой. Среди вас не первый день наша наседка шурует, вы все в помоях по уши!
Серго выдавил:
— Может, мы решим этот вопрос как-нибудь… по-другому?… По-дружески?… По-человечески?… Зачем вам мне жизнь портить?…
— По-человечески? — рявкнул Пилия. — Ах ты, гнида! Детям в школах наркотики продавал, а теперь: по-дружески?!
— Каким детям, что вы говорите? — ужаснулся Серго.
— Сам знаешь каким. Нам все известно! — повторил Пилия, как заклинание. — Думаешь, мы в угро чем занимаемся? Пирожки хаваем, харчо на голову мажем? Давай, собирайся, сейчас едем к тебе домой, а потом прямиком в тюрьму.
— Не надо домой! Там ничего нет, клянусь вам! Там жена, дети, семья! Не надо! — ссохшимися губами молил Серго. — Они умрут… Неужели нельзя… как-нибудь… По- хорошему…
— Что ты имеешь в виду? — застыл Пилия с сигаретой в зубах. Мака, ковыряясь в шкафу, тоже насторожился.
— Сколько? — выдавил Серго.
— Это ты должен сказать, сколько. И когда… — прищурился инспектор.
Запнувшись, Серго произнес:
— Штука…
— Что-о-о? — с презрением и разочарованием протянул Мака, а Пилия сказал:
— Ты, видать, не в нашей стране живешь… Или свихнулся. Что за цифру ты называешь? Издеваешься над нами, а? Вся милиция в курсе! Начальник управления знает! Прокурор! Весь город! А ты говоришь — тысяча. Так, будем оформлять. Видно, он думает, что мы в детском саду работаем.