Андрей Кивинов, Олег Дудинцев
Чертово колесо
Расплатившись с таксистом, Марина запоздало пожалела, что не воспользовалась услугами частника. Запрошенная сумма явно не соответствовала покрытому расстоянию. Правда, за двадцать минут поездки шофер своей болтовней сумел отвлечь ее от мрачных мыслей — и на том спасибо…
Попрощавшись с говорливым водителем, Короткова окинула взглядом высокое здание Главка. В перспективе уходящего дальше проспекта виднелся Смольнинский собор, его купол в этот утренний час весело общался с солнцем, где-то поблизости взвыла тревожная сигнализация, люди спешили по своим делам — каждый в коконе своих собственных проблем. Когда-то и она являлась частью этого огромного людского муравейника, но теперь, после неспешной размеренной жизни в небольшом городке, вся эта суета немного давила.
Отправляясь в Питер, Марина с самого начала чувствовала себя не в своей тарелке, но другого выхода в создавшейся ситуации она просто не видела.
Короткова открыла массивную дверь, поднялась по ступеням, подошла к стойке, за которой стоял молодой человек с погонами сержанта милиции. Он вопросительно на нее уставился.
Короткова приветливо улыбнулась:
— Скажите, Любимов у вас еще служит? Георгий Максимович?..
— Он из какого отдела?
Марина растерянно пожала плечами:
— Не знаю. Из уголовного розыска.
— Уголовный розыск большой, дамочка!..
Марине пришлось совершить небольшое путешествие в глубины памяти, впрочем, оно оказалось недолгим — работа бывшего мужа никогда ее особенно не интересовала:
— Раньше он убийствами занимался.
Сержант кивнул головой:
— Вот это другой разговор! Значит, из второго убойного. Сейчас поглядим…
Он подвинул к себе засаленный журнал, пролистал несколько страниц.
— Так, Любимов Георгий Максимович. Есть такое дело.
Сержант набрал местный номер из четырех цифр.
— Это с проходной беспокоят. Тут с Любимовым хотят пообщаться… Женщина…
Он повесил трубку.
— Сейчас спустится.
Когда до встречи с бывшим супругом осталось не более минуты, в голову Марины снова полезли мрачные мысли.
Максу показалось: засунь он пальцы правой руки в песок, они и то гнулись бы лучше. Гипс уже сняли, но былая подвижность конечности еще не восстановилась. Его это безумно злило, и первый приступ раздражения начинался с утра, во время похода в сортир. Мало того — временная однорукость, как назло, совпала с концом квартала, когда вал разнообразной писанины буквально захлестнул отдел.
Виригин вложил в правую руку шариковую ручку, пытаясь адекватно приспособиться к новым физическим реалиям, — странно, но в гипсе получалось лучше. Буквы то растягивались почти в линию, то наползали одна на другую, словно в дымину пьяные военнослужащие, пытающиеся держать строй. Дело продвигалось медленно и никак не тянуло на оформление служебного документа. С ненавистью глядя на онемевшие пальцы, Макс отложил авторучку. Жора Любимов, который сидел за соседним столом, наблюдал за мучениями коллеги с сочувствием:
— Аутогенную тренировку не пробовал?.. Говорят, помогает.
Виригин поднял вверх руку, в который раз попытался заставить пальцы двигаться.
— Еще как пробовал! Но они, — Макс кивнул в сторону растопыренных пальцев, — чихать на это хотели. После гипса не шевелятся, хоть режь. Придется разрабатывать.
— Ну, тогда остается последнее, испытанное веками средство… — Жора безуспешно попытался скрыть иронию.
Виригин заинтересованно следил, как его бывалый коллега отодвинул ящик стола, достал оттуда граненый стакан и медленно, разбив движение на несколько этапов, поднес его к губам.
— Рекомендую, Макс. Стакан — он всему голова!
Виригин оглядел пыльную емкость с розовым ободком (похоже, эту отметину оставил портвейн «Три топора») и скептически заметил:
— Так и спиться недолго!
— А кто сказал, что туда надо водку наливать?.. — удивился Любимов.
Макс победно продемонстрировал левую руку:
— Ничего, пока этой обойдусь.
— Вольному — воля… Кто ж твои каракули разбирает? — Жора разочарованно убрал стакан обратно в стол.
Кивнув в сторону пухлого уголовного дела, Виригин с трудом подавил зевок:
— А кто их вообще читает?..
Этот содержательный диалог был прерван телефонным звонком. Жора снял трубку:
— Любимов слушает… Женщина?.. Сейчас подойду.
После ухода коллеги Макс поупражнялся писать левой рукой, после чего углубился в чтение свежих министерских приказов. В этот интимный процесс весьма некстати вмешался замначштаба Егоров, который материализовался в кабинете с толстым делом в руках. Открыв папку, он раздраженно ткнул пальцем в листок: