Катя отвернулась от стекла, подошла к столу, взяла из рук Голубевой ручку и в этот момент услышала фразу, вернее, ее окончание, заставившую ее насторожиться.
— Я бы этого Любимова своими руками…
Слова, произнесенные вполголоса, не предназначались для чужих ушей. Их вытолкнули наружу эмоции, нахлынувшие на Ремизова в тот момент, когда он увидел убийцу своего сына.
Девушка медленно повернула голову, взглянула на мужчину:
— Любимова?..
Голубева замерла. То, что так хорошо начиналось, грозило обрушиться в эту секунду. Она поспешила отвлечь девушку от лишних воспоминаний. Тронув Катю за руку, следачка показала место для подписи:
— Вот здесь и здесь.
Катя не шевельнулась. Она застыла над протоколом с ручкой в руках.
— Простите, а как его звать?
Голубева недовольно покосилась на Ремизова, затем неохотно произнесла:
— Любимов… Пожалуйста, распишись.
— А имя?
Пришлось ответить и на этот вопрос:
— Георгий Максимович.
Наступила немая сцена, во время которой Катя вновь подошла к стеклу, чтобы взглянуть на бородатого мужчину. Тот продолжал смотреть в ее сторону, словно ощущал ее присутствие, хотя видеть не мог. Процесс опознания длился всего минуту, но она стоила начальнику ОВД нескольких седых волос.
— Катюша, мы торопимся! — Настойчивое напоминание Голубевой вывело девушку из оцепенения.
Девушка вернулась к столу, взяла ручку, задумчиво посмотрела на протокол, похожая на девочку у школьной доски, отчаянно пытающуюся вспомнить забытое стихотворение. Ей и в голову не могло прийти, сколько нервных клеток гибнет в эту минуту в организме Зуева.
Рука медленно двинулась на встречу с протоколом, как механизм старой, плохо смазанной заводной игрушки. Скрипнула шариковая ручка, и у троих человек в этой комнате отлегло от сердца.
Люди в кабинете разом пришли в движение. Понятые подошли к столу что-то подписывать, Зуев заторопился на выход, но в последний момент передумал, решив, что надо подождать следователя.
Сидя на опознании, Георгий понял, что влип в поганую историю. Лихие светогорские ребята явно торопились предъявить обвинение, и они его тут же оформят, как только получат показания. Сейчас этот человек при свидетелях подтвердит, что видел его на месте преступления, а прокурорская мадам к всеобщему удовлетворению понесет к судье свое требование: «Выбрать в качестве меры пресечения содержание под стражей».
Он в очередной раз обругал себя за то, что отложил на утро звонок ребятам. С другой стороны, кто знал, что все так обернется…
Любопытно то, что в этой ситуации сам преступник вполне может оказаться в роли свидетеля. Такие случаи встречались в его практике.
Георгий пристально смотрел на непрозрачное стекло, словно хотел пронзить его мысленным взором, понимая, что сейчас в соседней комнате решалась его судьба.
Молодой человек, проходивший стажировку в городской прокуратуре, выбросил в урну окурок и собрался вернуться к скучным и пыльным папкам со старыми уголовными делами, но в этот момент из здания вышла симпатичная девушка. Пытливый мужской взгляд привычно опустился к приятного вида икрам, пробежался по стройным бедрам, задержался на золотой цепочке, теряющейся в ложбинке между грудей.
Стажер заметил, что юная красотка движется медленно, как сомнамбула, словно боясь поскользнуться на сухой мостовой. Из иномарки, припаркованной к обочине, вышла женщина, обняла девицу за плечи и усадила в машину.
«Красивая, да еще с машиной… — тоскливо подумал стажер. — Эх, жениться бы на такой!..»
Он еще немного помечтал и вернулся к скучной работе.
Даже по затылку отчима, сидевшего за рулем, она поняла, как он доволен.
— Молодец, Катюх. Теперь не отвертится. — В голосе отчима слышались торжествующие нотки.
Проигнорировав реплику, Катя задала вопрос, заставший обоих врасплох:
— Мам, а ты моего отца давно видела?..
Чета Коротковых настороженно переглянулась. Марина обернулась, стараясь поймать взгляд дочери, но та сидела, низко опустив голову.
— Лет двенадцать назад. А что?
— Он в милиции работал?
— Раньше в уголовном розыске трудился, а сейчас не знаю где, — легко соврала Марина.
— И нас бросил?..
Короткова посмотрела на мужа — судя по его лицу, вопросы падчерицы его раздражали.
— Да, другую себе нашел. Помоложе. А почему ты спрашиваешь?
— Так, просто… — Катя пожала плечом. — А фотография его у тебя есть?
— Не помню, может, и лежала где. Решила с папочкой увидеться?
Девушка промолчала. Черная меланхолия снова подхватила ее на своих крыльях и унесла в пучину мрачных мыслей.