— Героин?.. — нахмурил брови Любимов.
Воображение легко нарисовало ему страшную картину «ломки». Такое в своей оперской работе он наблюдал не раз.
— Кажется, нет… Я в этом не очень разбираюсь. Какие-то таблетки импортные. Очень дорогие.
Георгий сделал еще одну попытку:
— Экстази?..
— Вроде бы. — Марина отпила глоток кофе. — Ее Денис в этот клуб втянул. Денис — это Катин парень. А она и рада, дуреха…
— Он что, таблетками торгует? — насторожился Любимов.
— Нет… Не знаю… Но сам их принимает — это точно. Так-то он ничего, если б не наркотики…
— Чего ж твой муж с ними не разберется? — криво усмехнулся Любимов. — Он же у тебя «крутой»!..
Почувствовав иронию, Марина с трудом удержалась, чтобы не сорваться на крик:
— Думаешь, мы с ней не говорили?! Все без толку.
На лице Любимова отразилось горькое удивление. Он откинулся на стульчике, сложил руки на груди:
— И тут я через двенадцать лет объявлюсь и все объясню: «Дочка, наркотики — это нехорошо…» Бросай своего Дениса и так далее… Пальчиком ей погрожу. И она, конечно же, меня послушает.
— Боюсь, уже не поможет. — Короткова обреченно покачала головой.
— Тогда что поможет? — Любимов расцепил руки, чуть не смахнув со стола чашку.
— Ты же милиционер, должен знать! Я потому и приехала… — Марина с надеждой посмотрела на бывшего мужа.
— Любопытно, а своих у вас нет?..
Короткова все-таки сорвалась. Эмоции прорвали тонкую преграду, которую она так старалась выстроить. Разговор перешел в старую добрую тональность взаимных упреков и обвинений. Именно в такой манере они общались двенадцать лет назад.
— А что свои?.. Они сами с этого имеют. И кому прикажешь жаловаться?
Любимов слегка опешил:
— Как это кому?!
— Да как ты не понимаешь?! — повысила голос Марина. — Нам после этого там не жить! Муж, кстати, не в курсе, что я здесь… Пойми, у нас небольшой город. И отношения особые. Это здесь можно раствориться. А у нас все на виду. И все от власти зависят…
Эмоциональную тираду услышала девушка за стойкой. Она с любопытством уставилась на нарушителей тишины. Любимов обратил на это внимание, выставил ладонь вперед, как бы приглашая снизить градус разговора;
— Хорошо. Ну а я-то что могу? Приехать к вам в город и закрыть клуб?.. Кто мне даст?
Марина уже не могла остановиться. Эмоции подхватили ее, словно бурный поток, стремительно несущийся по направлению к водопаду. Она уже ненавидела себя за то, что приехала в Питер, что сидит и просит помочь давно чужого ей человека:
— Ну ты же в Питере служишь. «Вторая столица». У тебя связи… В конце концов, это и твоя дочь!
Последняя фраза вывела его из себя:
— Что?! А когда ты за своим бизнесменом сорвалась, ты об этом помнила?!..
— Жора, разговор сейчас не о том.
Любимов почти кричал. Застарелая обида вновь закипела в его душе, прорвавшись наружу потоком бессмысленных обвинений:
— О том!.. Или когда письма мои ей читать не давала, трубки швыряла! Помнила?!
Марина поступила так, как делала всегда, — просто прервала неприятный разговор своей коронной фразой — типично женским джокером всех времен и народов:
— Мне с тобой все ясно. Зря ехала…
На полном ходу трудно остановиться, адреналин уже вовсю гудел в его крови, хотя где-то в уголке его сознания Жора отчетливо осознавал, что все эти слова, и тем более приступ гнева — так же бессмысленны, как досужее любопытство девушки за стойкой, наблюдавшей за бурной сценой.
— Что тебе ясно?! То что ты дочери меня лишила?!
Марина резко встала и бросила ему в лицо:
— И правильно сделала!..
Схватив сумочку, она быстрым шагом направилась к выходу. Георгий не сделал попытки ее проводить. Он остался за столиком, размышляя на тему своей нескладной жизни, первой жены и единственного ребенка, который вырос в другой семье… Через пятнадцать минут, выкурив одну за другой три сигареты, он уже спокойно допил свой кофе и вышел на улицу.
В небольшом скверике с чахлыми кустиками, зажатом между двух домов в стиле «сталинский ампир», прогуливалась мамаша с коляской. На облезлой скамеечке курили два подростка, между ними стояла наполовину пустая бутылка пива. Жора вспомнил о клубе «Пещера» и таблетках, которыми там снабжают таких вот безголовых пацанов…
Вернувшись в кабинет, Любимов застал привычную картину: Макс старательно разрабатывал пальцы правой руки, правда, используя вместо стакана скоросшиватель.
Несмотря на все усилия, разговор с бывшей женой не выходил из головы — он снова и снова вспоминал обрывки фраз, интонации, выражение ее лица. Наконец Георгий не выдержал.