— Чертовщина какая-то получается, — задумчиво сказала мамуля. — Нет, на любовь все-таки не похоже, у нас же тут, кажется, не Сицилия…
— Да, никакой любви я в его голосе не услышала, — подтвердила я честно.
— Значит, деньги, — энергично кивнула мамуля. — Скажи мне со всей откровенностью, может быть, у тебя вдруг появились большие деньги? Или возможность получить большие деньги?.. Да не просто большие — огромные?..
— Мама, я же говорю вам, — устало сказала я и опять потерла коленку. — Газета приносит мне кое-что, но об этом даже говорить смешно: есть люди, которые зарабатывают гораздо больше! А у меня речь не идет не то что о миллионах — даже о сотнях тысяч… Я ведь плачу сотрудникам, плачу типографии, не ворую материалы из других газет, снимаю офис… Да оборудование… Нет, мама, какие там огромные деньги! Даже об очень больших говорить не приходится.
Мамуля задумчиво покивала, глядя в окно, но я видела, что мысли ее находятся где-то очень далеко.
— Возможность получить большие деньги… Возможность получить… Маша, ложись-ка спать. Утро вечера мудренее.
— А вы? — спросила я, почувствовав вдруг ужасную усталость и едва сдерживая неучтивый зевок.
— А мне нужно еще кое-что проверить. Возможно, я не права, но появилась тут у меня одна догадка…
Мамуля решительно поднялась с места, выключила верхний свет и включила лампу на своем письменном столе, а я зевнула уже открыто, лениво стянула одежду и завалилась на раскладушку, натянув на себя простыню и представляя, как я сейчас усну и буду спать долго-долго, наплевав на все убийства, вместе взятые.
Но, стоило мне закрыть глаза, передо мною встало лицо Яна — такое, каким оно было в тот первый визит в редакцию: ясные серые глаза, безукоризненные зубы, чудесная улыбка, широкие прямые брови, темные ресницы и волосы, родинка под левым глазом, придающая его красивому мужественному лицу какую-то мальчишескую прелесть… Стоп!!!
Я вскочила, едва не сломав раскладушку. Смятые простыни слетели на пол. Родинка!..
Мамуля, разбиравшая какие-то бумажки в ящиках стола, вздрогнула от неожиданности и с удивлением обернулась ко мне. В ее глазах вместе с понятным недовольством читался невысказанный вопрос.
— Родинка, — прошептала я. — Мама, это все-таки не Ян.
Мамуля мгновенно сообразила, о чем я говорю, — надо отдать ей должное: у нее, в отличие от меня, мозги работают одинаково стабильно в любых условиях.
— Если это не Ян, — сказала она медленно, поворачиваясь в кресле вокруг своей оси, чтобы оказаться лицом ко мне, — то возникают два вопроса. Первый — кто этот человек. На этот вопрос мы, пожалуй, можем ответить. Брат Яна. Не важно — близнец, или погодок, или даже сводный братец, о котором он упоминал, — это все равно. Человек, очень на него похожий. До такой степени, что их можно спутать не только на фотографии, но и живьем…
Мамуля слегка задумалась и уточнила:
— Ну, или в виде трупа.
Глядя в стену над моей головой, она потянулась за сигаретами, машинально оторвала фильтр, вставила сигарету в мундштук, прикурила и задумчиво сказала:
— Вопрос второй: зачем ему понадобилось вертеться вокруг тебя, выдавая себя за покойника? Вообще-то, все это, кажется, совпадает с возникшей у меня идеей… Послушай, Маша, ты не могла бы налить мне чаю и воздержаться от вопросов на некоторое время? Куда же задевалось мое синее портмоне…
Вопрос о чае был равносилен приказу, мамуля вернулась к своим бумагам, что-то бормоча себе под нос и перестав обращать на меня внимание, и я со вздохом встала и поплелась на кухню.
На кухне было полутемно и тихо. Горела одна-единственная тусклая лампочка над плитой, по углам притаились чернильные тени, и я поспешила зажечь верхний свет. В этом свете в проеме двери, ведущей на террасу, неожиданно возникла высокая фигура, и я вскрикнула от неожиданности.
Лже-Ян испуганно смотрел на меня, выставив ладони вперед, как бы призывая не кричать. А я и не собиралась. На сегодня в этом доме уже звучало достаточно шума, чтобы еще добавлять децибелов. Но негодования в моем голосе все же было достаточно:
— Что вы здесь делаете, Ян?
Я на всякий случай решила по-прежнему называть его Яном и вообще делать вид, будто ни о чем не догадываюсь. Вообще-то, больше всего мне сейчас хотелось все ему выложить и посмотреть, как он будет выкручиваться. Но внутренний голос призывал хранить молчание, и я к нему прислушалась. У меня и без того хватало проблем. Мало ли как отреагирует лже-Ян, если я призову его к ответу? Вдруг выхватит пистолет из какого-нибудь укромного места и застрелит меня прямо на кухне? Или, еще хуже, бритву… Бр-р-р…