Но мне плевать на его взгляд. Я смотрю на вещицу, которую мне пытается втюхать барыга и понимаю, что сегодня у меня самый удачный день. Улавливаешь, о чем я?
- Ты говори, говори.
- В трясущихся как у последнего пропойцы руках он держал синий джинсовый рюкзак. Совсем новый. Без потертостей и пыли дорожной. Ничем не хуже тех, что я видел, да не мог позволить себе купить.
- И где, по-твоему, барыга имбецил мог взять новый рюкзак?
- А черт его знает. Украл, скорее всего. Коварно воспользовался ситуацией, пока продавщица спорттоваров кокетничала с ухажером по телефону. Мне что с того?
- Да нет. Ничего.
- Так вот, - продолжил Мишаня. – «Сколько стоит?» - спрашиваю я у доходяги. В ответ он мычит что-то неразборчиво и в руки мне рюкзак тычет. Я товар внимательно осмотрел. По всем внутренним карманам проверил, нет ли там какой-нибудь мерзости типа смердящих портянок. Рюкзак был пуст, понимаешь?
- Ну, так это нормальное явление для совершенно нового рюкзака.
- Ага, - согласился Мишаня, искоса взглянув на мирно спящего чертенка. – Я тогда так же решил. Расплатился с барыгой половиной из той суммы, что у меня была. Ему, похоже, вообще было все равно, сколько я заплачу за товар. Он взял деньги у меня с таким отвращением, словно я предлагал ему подержать полусгнившего ежа. Пересчитывать выручку не стал. Просто в карман ее положил и удалился прочь.
Вернулся я домой. Сразу же хотел похвастаться удачной покупкой, но предкам совсем не было до меня дела. Пьяный в хлам отчим, приняв позу зародыша, спал на полу в прихожей. Клякса нарезала вокруг него круги, и сипло лаяла так, словно он только что умер. Мать плакала у себя в спальной, отчаянно проклиная судьбу. Ну, что тут сказать? Обычная обстановка воскресного дня.
Ушел я к себе, короче. Решил учебники в рюкзак загрузить. Открыл его. Смотрю, на дне сверток лежит…
- А когда покупал, пустой рюкзак был? – переспросил Даня.
- Верно, - кивнул Мишаня.
- Ну-ну, продолжай.
- Достал я этот сверток. С виду мятая пожелтевшая бумага, сплошь исписанная красными чернилами. Вроде как страница, вырванная из рукописной книги. Текст не разобрать. Каракули, а не буквы.
Развернул я сверток и не поверил тому, что увидел внутри него. Сразу решил, что держу в руке глиняную статуэтку. Когда же чертенок зашевелился, я от неожиданности его уронил. Ему хоть бы что, прикинь! Упав, он не проснулся. Лишь недовольно фыркнул, удобно устраиваясь на рыжем ворсе ковра. Только вечером мне удалось его разбудить, - загадочно улыбнувшись, Мишаня опустил крышку футляра, который по-прежнему держал в руках его школьный товарищ.
- И что же было потом? – спросил Даня.
- Много чего… чертенка, кстати, Бегемотом зовут.
- Неподходящее ты ему прозвище дал. Слишком уж он тощий, как для бегемота.
- Вообще-то он сам мне так представился.
- Хочешь сказать, он умеет говорить?
- Умеет, еще как умеет, - Мишаня перевел взгляд с удивленного собеседника на осыпавшуюся листву клена под ногами. – Если хочешь, возьми его домой до завтрашнего утра. Он много чего интересного тебе расскажет, когда проснется.
- Спасибо, друг! Наверное, здорово с ним поболтать?
-Ага. Только завтра вернуть его не забудь.
- Договорились, – пообещал Даня и аккуратно положил футляр в свой новенький портфель.
- И вот еще что… - из пакета со школьными принадлежностями Мишаня достал цветастый учебник. «Занимательные задачки по геометрии» - гласила надпись на глянцевой обложке, бесцеремонно втиснутая во множество окружностей и многоугольников. – Принес тебе твою книгу. Муть страшная. Так и не осилил.
Даня потянулся за книгой, но Мишаня вдруг передумал ее отдавать. Вцепился просто таки мертвой хваткой в задачник.
- Так ты отдаешь мне книгу или нет? – улыбнувшись, спросил Даня.
- Нет. Извини. Я, пожалуй, еще один вечер ее полистаю, если ты не возражаешь, - голос Мишани дрожал, словно сейчас он вел диалог с самой смертью.
- Не возражаю, конечно. Листай, пока не надоест, – сказал Даня. Убрав руку от задачника, он похлопал приятеля по плечу. – Знаешь, дружище, сегодня ты не устаешь меня удивлять.