— Вы — Валя? — осведомился я, светски улыбаясь.
— Что здесь происходит? Кто вы такой? Где мой муж?
— Я здесь, здесь! — заорал Вася из-за двери. — Звони в милицию!
— Ваш муж — нахал! — провозгласил я. — Он людей с лестницы спускает. Только представьте, не успел я войти, как он меня за грудки схватил!
— Что вам надо? — громко сказала она.
— Сущий пустячок: новый адрес вашей лучшей подруги, Иры, жены Николая. После чего я тут же уйду.
— Убирайтесь, пока я милицию не вызвала, — сказала она и шагнула к тумбочке, на которой стоял телефон.
Как все гипертоники, я озверел просто мгновенно.
— Стоять! — заорал я. — Убью на месте! Если через минуту я не узнаю адрес, я тебе засуну кипятильник в задницу и включу!..
Через двадцать секунд я поцеловал Валюше лапку, извинился за беспокойство, извлёк её мужа Васю из уборной, и потрепал его по щёчке, пригласил, «как только будете в моих родных степях, заглянуть на огонёк без всякого стеснения», и вышел из квартиры.
На лестнице с сигареткой в зубах околачивался Николай. Когда я вручил ему бумажку с адресом, он за голову схватился:
— Это ж чёрт знает где! Мы не успеем!
На улице моросил мелкий, противный дождик. Мне показалось, что тучи стали чернее и висели теперь значительно ниже, чем раньше, словно хотели раздавить город.
— Да сколько ж это будет продолжаться?! — возмутился Голос где-то в вышине. — Это ж форменное безобразите!
— И — т-р-р-рах! — небо пронзила молния, извилистая, как температурный график больного.
Не буду описывать, как мы, проклиная всех и вся, ловили машину. Дождь уже лил как следует, и сквозь его пелену мы мчались на частнике сорок минут. Всё это время, не отрываясь, я смотрел, как одна цифра в газете сменяет другую. Нет, в самом деле, какое счастье, что в обыденной жизни люди не знают, сколько им отпущено!..
Когда мы вылезли из машины, оставалось всего двадцать четыре минуты. Перед нами лежал дом — длинный, в полквартала, пятиэтажный. Трудно придумать что-нибудь более уродливое.
Мы взбежали на второй этаж третьего подъезда. Звонка не было — пришлось стучать. Морально я был готов снести дверь, если нам не откроют. Но нам открыли.
На пороге стояла эдакая сексапилочка — крашеная блондинка, фигуристая, в кимоно. Она держала в руках трубку радиотелефона. Увидев нас, удивилась:
— Как ты меня нашёл?
— Отдай, дура!!! — страшно закричал Николай.
Она не успела отстраниться и произнесла, брезгливо отвернув носик от бывшего мужа, который с безмерно счастливым лицом прижимал к груди трубку:
— А я-то подумала...
Я развернул газету. До конца света оставалось двадцать минут. Или нет — уже девятнадцать.
— Надо ЕМУ позвонить, — сказал я.
Ирина повернулась и ушла куда-то в квартиру.
«Извращенцы! — явственно читалось на её лице. — Один другого краше!..».
— Почему именно я? — Николай вздрогнул. — Скажи ЕМУ сам!
— Я поднёс трубку к уху.
— Понятия не имею! — ударил мне в барабанную перепонку властный, хорошо поставленный Еолос. — Можете мне поверить на честном слове: я не знаю, что будут носить в следующем сезоне. Более того, я даже не знаю, что носят в этом. Неужели вы всерьёз полагаете, что мне больше нечем заняться, как....
— Простите, — осведомился я. — С кем я в данный момент разговариваю: с Богом-Сыном, с Богом-Отцом или с Богом-Духом?
— Это имеет принципиальное значение? — на тон ниже произнес Еолос.
— В общем, нет. Важно другое — теперь ситуация под контролем. А вам, я полагаю, не помешают душ Шарко, бром и крепкий десятичасовой сон на свежем воздухе.
Пауза.
А вдруг он меня долбанет молнией прямо из трубки?
— Нет, — произнёс, наконец, Еолос — Ко мне это неприменимо. Но за совет спасибо. У вас есть ещё что сказать?
— Нет, — сказал я. — Спасибо за аудиенцию.
В трубке зазвучали короткие гудки. Я достал газету, с усмешкой прочитал первые строчки передовицы и зашагал вниз по лестнице, небрежно держа трубку в руках.
— Куда ты его понёс? — спросил Николай.
— ОН сказал, что телефон теперь будет у меня. Если не веришь, спроси у НЕЕО сам.
— Да нет... Зачем же... Я верю... — пролепетал Николай.
Я думаю, что этот обман Господь мне простит.
КАКУША. История двадцать вторая
Когда медсестра заглянула в кабинет, главврач разговаривал по телефону с женой.
— Иван Сергеевич, больной из четвёртой палаты вас требует.
Главврач поморщился. Прижав трубку к брюху, осведомился: