— Жуй, — блин, это было так глупо. Я учила взрослого парня, как нужно правильно есть. Ладно, призрака или кем бы он там ни был. Тем не менее, это было как угодно, но никак не клево. Чавкая, он разжевал кусок и проглотил.
— Кажется, мне это не нравится.
— Ешь сейчас же! — я засунула ему остаток в рот и поставила тарелку на пол перед его ногами. Затем села на кровать и стала слушать, как он чавкает.
Постепенно мои глаза привыкали к темноте. Леандер был занят фрикадельками, так что я могла спокойно рассмотреть его. Нет, конечно же, он не был похож на Джузеппе. Даже совсем чуть-чуть. Никаких коротких черных волос. Никаких темных глаз. А— о, что это такое? Я включила свет.
Жуя, Леандер посмотрел на меня.
— Ничего себе, — тихо сказала я. Такого я еще не видела. Может быть только у хаски. Но не у людей. Один глаз у него был зеленый, более темного цвета, чем мои глаза, и более яркий, почти как травинки на свете солнца, а другой голубой, напоминал мне свежевыпавший снег зимним вечером. Над обоими глазами, обрамленными густыми ресницами, изящной линией изгибались тонкие коричневые брови.
— Я не мог определиться, — сказал Леандер, пожимая плечами. — Поэтому выбрал оба цвета. Голубой и зеленый. Стильно, не так ли?
Что та это ответить? Я знала, что уставилась на него, но ничего не могла с этим поделать. Я сжала челюсти, чтобы не улыбнуться. Его внешность не имела ничего общего с Джузеппе, ни его лицо, ни его тело. И я была уверена, что Леандер ни на секунду не задумывался, чтобы выглядеть, как Джузеппе. Как бы то ни было, мне казалось, что все не так уж плохо.
Его темно-русые волнистые волосы доставали ему до плеч. Со лба он убрал их при помощи черно-серого, узорчатого шарфа, бахрома которого опускалась на плечо. На шее висело по меньшей мере пять цепочек, какие-то серебряные амулеты на кожаных ремешках, а одна цепочка напоминала мне металлическую цепь на нашей затычке для ванны. У него была загорелая кожа, как будто он только что вернулся из летнего отпуска, но, когда он двигался, она слегка мерцала голубоватым, также как и белки его глаз. Пока он жевал, я поняла, что с левой стороны у него появится ямочка, если он улыбнется. Если он вообще мог улыбаться. Пока я только слышала, как он ругался, причитал и ныл.
Он был невысоким, но и не маленьким. В самый раз. Из-под его выцветших джинсов выглядывала пара поношенных ботинок из скорее серой, чем черной кожи.
— Они удобные, — объяснил он, откусывая кусок.
— Ага. И давно у нас началось лето? — саркастически сказала я и указала на верхнюю часть его тела. На Леандере была одета только облегающая, ребристая майка и черный, короткий, кожаный жилет.
— Да, мне ужасно жарко.
— На дворе ноябрь! И папа как всегда отключил на ночь отопление. Здесь холодно. Просто тупо холодно.
— Не могла бы ты хоть иногда разговаривать как девочка? — вместо того, чтобы ответить, я вылезла из постели, подошла к нему и приложила руку ко лбу.
— У тебя температура. Неудивительно, что тебе тепло.
— Температура? Значит, так ощущается температура? — спросил он в замешательстве. Я убрала руку со лба.
— Ну, в любом случае, это повышенная температура.
— Хм, — задумчиво пробормотал он. — Тогда, вероятно, я сделал ошибку. Понимаешь у меня оставалось не так уж много времени.
Я, как и раньше, ничего не поняла. Тем не менее, у меня не было сомнений, что кожа Леандера получилась немного теплее, чем у обычных людей. Но постоянная, высокая температура, скорее всего, все равно ничего не изменит в его общем сомнительном состоянии. А я хотела наконец-то узнать, какие он скрывал секреты и откуда он появился. Потому что я не верила в призраков. Если существует он, существовали ли тогда другие, как он? И где они жили? И что случилось с этой труппой, о которой он говорил в самом начале, и почему он орал, зовя отца? Но прежде чем я смогла начать расспрашивать его, в мою дверь постучали два раза, и в тот же момент в комнату заглянула голова мамы. Леандер с любопытством смотрел на нее.
— Мама... — простонала я раздраженно. — Я бесчисленное количество раз объясняла тебе, что стук так не работает. Ты должна постучать, а потом подождать, хочу ли я вообще, чтобы ты вошла в комнату. Не стучать и в тот же момент врываться.
— Я не врываюсь. Только заглядываю. И, кроме того... — она протиснулась в узкую щель приоткрытой двери и с многозначительным видом села на мою кровать. — Иди сюда, — сказала она и похлопала по моей подушке. Вот блин. Доверительные разговоры с мамой вечером, были тем, без чего я могла бы прекрасно обойтись. Вздохнув, я подчинилась.
— Лиси. Мое сокровище, — сказала она так нежно, как только было возможно при ее голосе, часто звучащем в спортивном зале. — С кем ты тут разговариваешь? Господин Никто снова вернулся?
Леандер злобно улыбнулся. Я должна была держать себя в руках, чтобы не показать ему язык. Господин Никто был моим вымышленным другом. Тогда мне было четыре года, и я была уверена, что господин Никто существовал, даже если его нельзя было видеть. Господин Никто оставался со мной два или три года, потом я поняла, что это было довольно глупо иметь невидимого друга, который жил у меня в шкафу с полками и никогда не отвечал на мои вопросы. И господин Никто исчез вместе со шкафом после того, как я пошла в школу. Но когда господин Никто еще существовал, я с удовольствием разговаривала с ним по вечерам. И судя по всему, Леандер точно знал, кто этот господин Никто.
— Так, мама, прошу тебя, — запротестовала я. — Мне тринадцать лет! Нет, я репетировала для пьесы. Нам нужно уметь импровизировать, — солгала я. — Спонтанные диалоги и все такое.
— Ага, — с сомнением сказала мама. — Импровизировать в пьесе? Но ведь ты находишься в команде по брейк дансу и в группе по декорации?
О, здесь она была права.
— Не для команды. Для урока немецкого языка. Господин Рюбзам хочет, чтобы мы тренировались говорить свободно и могли отвечать спонтанно на вопросы, — как я в этот момент.
— Ах, бедный господин Рюбзам. Бедняга был совершенно раздавлен после твоего падения. Он снова и снова извинялся по телефону. Люси, я не спрашивала тебе, потому что сначала тебе нужно было встать на ноги, но теперь, когда тебе уже лучше... — голос мамы предательски дрожал. «О, пожалуйста, только не приступ рыданий снова», — мысленно умоляла я.
— РАДИ БОГА, О ЧЕМ ТЫ ТОЛЬКО ДУМАЛА? — заорала она. Я вздрогнула. — Ты выпрыгиваешь из класса на крышу спортзала, а затем на фонарь. На фонарь?!
Как будто мамин порыв был сигналом, Леандер с озорной улыбкой оттолкнулся от моего письменного стола, шатаясь, сделал два неуклюжих шага вперед и сильно ущипнул маму за ее квадратный зад.
— Ой! — завизжала мама и ударила меня по правой руке, которая лежала рядом с ее попой на простыне. — Молодая барышня, что ты делаешь!
.— Итак, значит, она меня чувствует, — объективно прокомментировал Леандер и вернулся назад к моему столу. На короткое мгновение я прижала руку ко рту, чтобы проглотить все проклятия, которые были готовы сорваться с моего языка.
— Извини, мама, мне очень жаль, я подумала, что это отвлечет тебя, — прошептала я сокрушенно. — Я не хочу, чтобы ты ревела из-за меня. — Мама, сморщившись, потирала свой зад.
— Нет, подобное меня не отвлекает. Даже совсем чуть-чуть! Дорогая, ты могла разбиться! Глаза Леандера засветились голубоватым цветом, и он задрожал всем телом. Затем оба, Леандер и мама, посмотрели на меня так укоризненно, что я на несколько сантиметров вжалась в подушку.
— Это была проверка на смелость, — выдумала я. — Они сказали, что я никогда не осмелюсь выпрыгнуть из окна на школьный двор, а я не хотела выглядеть трусихой... — Это была не совсем ложь. Я действительно не хотела выглядеть трусихой перед Сеппо.
— Ну, что за восхитительные проверки на смелость, от которых маленькая девочка может умереть, — заволновалась мама. — На них нужно донести в полицию! Кто вообще были эти «они»?