– Эй! – вскрикнула я, но тут же закрыла рот, заметив, что он достал из кармана маленький ключ, чтобы расстегнуть кандалы на моей лодыжке.
Линкольн подхватил меня на руки, вышел из гостиной и направился в спальню.
– Хватит, – сказал он и бросил меня на кровать. – Я понимаю. Ты злишься. Ты в ярости. И не доверяешь мне. Но мне, черт возьми, все равно. Потому что я знаю, что ты тоже без ума от меня. Не настолько, как я. Но я тебя знаю. И если бы я сказал тебе, что ты свободна, ты бы никуда не ушла.
– Так я свободна? – спросила я, сбитая с толку.
– Черта с два, – огрызнулся Линкольн оскорбленно, словно я его обидела.
– Тогда что ты несешь? – спросила я нетерпеливо и дерзко.
– Мы движемся дальше. Мы продолжим работать над отношениями, только теперь ты знаешь, я сделаю все, чтобы удержать тебя. Что угодно, лишь бы сделать тебя счастливой. Заставить тебя полюбить меня. И я не остановлюсь.
– То есть, чего хочу я, никогда не будет иметь значения? Собираешься поступать, только как считаешь ты?
– Наверное! – внезапно крикнул Линкольн. Он впервые повысил на меня голос. – Или, по крайней мере, до тех пор, пока ты не поймешь: все, что происходит между нами, будет противоречить всякой логике. Мы не будем жить по правилам, которые установил остальной мир или твоя гребаная мамаша…
– Ты ничего не знаешь о моей матери.
Линкольн склонил голову набок.
– Я знаю, она разбила тебе сердце, как смерть моего брата разбила мое. Я знаю, ты слышишь ее голос в своей голове, тебя преследует твое прошлое. Это из-за нее ты боишься принять то, что я жажду предложить!
– Любовь не должна быть такой! – закричала я в ответ и зажмурилась, потому что рисковала захлебнуться собственными слезами.
Линкольн схватил меня за подбородок и заставил посмотреть в глаза.
– К черту любовь, Монро. Любовь – это ничто. Ее можно испытывать к кому угодно. А я к тебе чувствую боль. Часть моей гребаной души живет вне моего тела, и я наконец нашел ее! И если потеряю ее теперь, то просто умру. Вот, что между нами. Любовь – это бледная пародия для тех, кому не повезло найти свою родственную душу. А между нами с тобой – все.
Его слова что-то сделали со мной, переключили что-то в мозгу, я словно получила разрешение принять безумие, принять тьму и то, что наши отношения идут вразрез с общепринятыми нормами. С тем, о чем предупреждала моя мама.
Я смогла признать, что не выживу без него.
Линкольн крепко меня поцеловал. Отчаянно. И этот момент стал кульминацией нашего существования. Наши губы соприкоснулись, воздух сотрясали наши стоны, и я впервые за неделю позволила себе по-настоящему дотронуться до него, провести руками по его прекрасному телу. Я водила по его коже пальцами, и он вздрагивал и постанывал, словно я причиняла ему боль.
Линкольн резко отстранился, и я захныкала. Он тем временем как одержимый сначала сорвал одежду с меня, а потом уже стащил спортивные штаны и трусы с себя, после чего отбросил их в сторону.
Пальцами он скользнул по моему горлу, на мгновение остановился, нащупав пульс, и мягко толкнул меня на спину. После ослабил хватку, широко развел мои ноги и устроился между ними. Он обхватил свой член, провел им по моим половым губам и вошел в меня всего на пару дюймов.
– Черт возьми, да, – хрипло прорычал Линкольн. – Как же я этого хотел, малышка. Отчаянно хотел, чтобы ты приняла мой член. Черт возьми, впусти меня, – он выгнул спину, задрал подбородок к потолку, и все его бугрившиеся мышцы оказались у меня перед глазами, как если бы голодающего подвели к столу, ломящемуся от деликатесов. Мышцы его пресса сокращались с каждым толчком, а напряженными руками он силился раздвинуть мои ноги еще шире.
Я испытала оргазм мгновенно, неспособная сдержать себя из-за открывшейся передо мной чрезвычайно эротичной картины. Это с ним сделала я. Я свела его с ума. Он так возбудился, что не мог думать.
– Линкольн, – простонала я, пытаясь принять весь его невероятно толстый член. Сначала мое тело сопротивлялось, он был слишком большим, а неделя без него оказалась крайне долгим сроком, и я захныкала. Линкольн же схватил меня за бедра, притянул ближе и, установив со мной зрительный контакт, вогнал свой толстый член глубже в мою пульсирующую киску.
– Почти вошел, малышка. Ты сможешь его принять, – он говорил одновременно повелительно и умоляюще, толкаясь, наполняя меня и растягивая до предела. – Какая ты хорошая девочка, – хвалил он меня охрипшим от похоти голосом, крепко стискивая мои нежные бедра пальцами, чтобы удержать на месте.
Сначала я ощутила непродолжительный укол боли, но вскоре она сменилась ощущением жидкого, растекавшегося по телу экстаза. Я застонала, мое тело инстинктивно отозвалось на его умелые прикосновения.