Один из охранников пустил ее к нашей скамейке, и секунду спустя она бросилась в мои объятия, обвила меня ногами, а я подхватил ее за бедра и ощутил, что этот момент отныне стал лучшим в моей жизни.
Я крутился на льду, пока мы прижимались друг к другу лбами. Все исчезло, и остались только я и девушка моей мечты.
– Я так счастлива за тебя, – прошептала Монро сквозь слезы.
Я запечатлел поцелуй на ее губах.
– Скажи, что любишь меня, – приказал я, и она улыбнулась, а затем сморщила нос.
– Я люблю тебя.
Я прижался к ее губам еще одним поцелуем, желая трахнуть при первой же возможности, и поднял выше. Потом посадил ее на плечи и пока рассекал так с ней по катку, толпа вокруг нас ликовала. Монро мертвой хваткой вцепилась в мои волосы, пока я наматывал небольшие круги просто так, ради забавы. Она напрягала бедра, стискивая мою шею, и я решил, что, пожалуй, это прекрасный способ умереть.
Болельщики пришли в восторг, при виде нас они не сдерживались и вопили как безумные. Разве я мог их винить? Моя девочка была, мать ее, всем.
Наворачивая круги, я поглядывал на товарищей по команде, которые не прекращали кричать и ликовать, и заметил, что их лица покраснели, но просветлели от нескрываемой радости.
Монро наконец отпустила мои волосы, вероятно, вспомнив, что я скорее умру, чем допущу, чтобы ей было больно, помахала рукой болельщикам и рассмеялась. Она широко раскинула руки, наслаждаясь моментом.
Я надеялся, что запомнил, каково это – ощущать такое безграничное счастье. И надеялся, что, где бы он ни был, Тайлер в этот момент тоже был счастлив. Впервые я послал ему немного света. И, клянусь, он ответил, отправив немного света мне.
Мы остановились по центру катка, я снял Монро со своих плеч и заключил ее в крепкие объятия. В ушах все еще звенело от воплей толпы, и я чувствовал, что готов остаться в этом моменте навсегда. Я зарылся лицом в ее волосы, вдохнул ее сладкий аромат и кожей ощутил ее тепло.
– Не могу дождаться, когда трахну тебя, – прошептал я ей на ухо.
Ее глаза расширились, и она закашлялась от смеха.
– Я тоже.
Я подмигнул ей, и через мгновение нас своим присутствием решил осчастливить Ари. Я позволил ему обнять ее на секунду и тут же оттащил.
– Никаких прикосновений, – прорычал я, и он, откинув голову, захохотал как последний мудак, каким и был.
Монро же прижалась ко мне, ведь что ей оставалось? Она застряла со мной.
Несколько мгновений спустя шампанское полилось на нас рекой, и остаток гребаного вечера превратился в приятное воспоминание.
Мы устроились на скамейке. Монро скакала на моем члене, как гребаный профессионал. Мы решили уделать «Нэшвилл» еще и таким способом. На ней была только моя джерси, и, пока она скользила по члену вверх-вниз, ее груди подпрыгивали.
Я застонал.
– Черт. Используй меня, девушка мечты. Оттрахай себя моим большим членом, – подстрекал я ее, кулаками упираясь в деревянную поверхность скамьи по бокам от своих бедер. Она двигалась идеально, ее узкая киска безупречно сжималась вокруг моего члена, пока Монро прыгала все быстрее и опускалась все сильнее.
Она прильнула ко мне и прижалась ладонями к моей груди, самозабвенно вдавливаясь в меня бедрами.
– Почему твой член такой совершенный? – бормотала Монро. Она терлась клитором о мой лобок, сводя меня с ума.
– Черт. Твою мать. Охренеть, – ругался я, после чего поднял руки, чтобы приподнять джерси и обхватить ее невероятные груди. Я щипал и тер ее соски, отчего становился только тверже. – Обожаю их… Ты глянь на эти охренительные, идеальные сиськи, – хрипел я, двигая бедрами в такт ее движениям. Я чувствовал запах ее сладкой киски, и это сводило меня с ума от желания. Я устроился так, чтобы взять в рот ее правый сосок, а пальцами надавливал на левый, превращая их в твердые камешки.
Ее стон удовольствия был музыкой для моих ушей, и я проложил дорожку поцелуев к другой груди, чтобы облизать сосок.
– Да. Вот так. Возьми то, что тебе нужно, малышка, – рычал я, пальцами сжимая и теребя ее влажный от моей слюны сосок, одновременно посасывая другой.
При приближении оргазма Монро тяжело задышала и застонала, рукой скользнула по моим волосам и прижала меня к себе. Еще чуть-чуть… Я сильно всосал ее сосок, стараясь довести ее до предела.
Мышцы ее лона сократились вокруг моего члена, она содрогалась всем телом, продолжая двигать бедрами. Для меня это было слишком, поэтому мое собственное освобождение обрушилось на меня приливной волной.
– Поздравляю, малыш, – пробормотала она, из-под полуопущенных век, в ее взгляде читалась похоть.